Мы со Сметанкой запросто нашли общий язык, и вскоре путешествие нам стало даже нравиться. Днём нас гнали по дороге, а поскольку там нечего было есть, мы болтали обо всём подряд, то-есть ни о чём, но всё равно было интересно. Ночью отъедались на каком-нибудь поле, куда нас загоняли, как раз с этой целью.

Сначала нам попадалось по дороге довольно много небольших деревень, а пару раз мы прошли через города, показавшиеся мне тогда огромными, а на деле бывшие крохотными, мало отличавшимися от деревни. Наше стадо пополнялось новыми бычками и коровами, но случалось и так, что скупщик продавал кого-нибудь, если это ему было выгодно.

Но вот, человеческие поселения стали попадаться всё реже, и, наконец, совсем исчезли. Место, по которому мы шли тоже весьма изменилось. Вместо долин и холмов нас теперь окружали горы, и хоть дорога оставалась наезженной, всё вокруг казалось диким.

Скупщик и двое его погонщиков, чего-то опасались и старались пройти опасное место, как можно скорее. Чем оно было опасно, выяснилось на второй день, точнее на вторую ночь нашего пребывания в горах.

Как мы ни торопились, останавливаться на ночь было необходимо. Здесь было не то, что в долинах — пастбища тощие, истоптанные, водопои тесные. Нам со Сметанкой доставались лишь редкие былинки, случайно не съеденные кем-то другим, а попить из страшно холодного ручья можно было только тогда, когда напьются все остальные.

Надо ли говорить, что все в стаде приуныли, а мы, так, тем более! Надежда была лишь на то, что весь переход должен был занять менее трёх суток, и карабкаться по кручам не требовалось — горы в этом месте были невысокие, дорога хоть и сузилась, оставалась ровной и вилась между ними, огибая практически все труднопроходимые места. Собственно мы пересекали лишь край горной системы, основной массив которой возвышался в стороне.

Накануне нашей последней ночёвки, вечером, мне довелось услышать разговор между скупщиком и его работниками. Они сетовали на то, что не могут продолжать путь в темноте, так-как значительный участок дороги идёт по краю ущелья, где можно запросто потерять половину стада, да и самому шею свернуть недолго.

Ещё, они жаловались, что Его Величество король, слишком редко посылает своих альгвасилов контролировать дороги, на которых «пошаливают», а мы как раз находились в таком месте. Правда, если удастся пережить эту ночь, то завтра к полудню мы покинем горы, а при хорошем шаге ещё до вечера достигнем населённых мест.

Я, конечно, совсем немного понял из услышанного, но главным, по моему мнению, было то, что завтра мы сможем, как следует поесть. Обрадовав этой новостью Сметанку, я прижался к её тёплому боку, и мы с ней задремали, грезя о сочной траве, которую будем щипать на следующий день.

Наше пробуждение было странным и пугающим. Тихая, спокойная ночь вдруг взорвалась криками, хлопками и непонятными вспышками слепящих огней! Первым поднял шум пёс, разразившийся таким яростным лаем, какого я не слышал ещё в жизни. Потом раздался грохот, как будто кто-то со всей дури шарахнул доской о деревянный настил! Пёс коротко взвизгнул и смолк, зато в тот же миг закричали люди. Потом снова грохнуло, потом ещё и ещё!

Скупщик и погонщики больше не кричали, но вокруг раздавались другие голоса, незнакомые. Новоприбывшие зажгли факелы от крохотного костерка, оставленного на ночь, и тогда ночь превратилась в день.

Собак у этих людей не было, поэтому волнующееся стадо успокоили палками, причём сделали это так умело, что даже самые рьяные быки сразу поняли, что лучше не брыкаться.

Я всё силился понять, что же такое произошло, и вскоре мне представилась возможность узнать это. Когда нас сгуртовали и куда-то повели, то мы прошли мимо того места, где ночевали скупщик и погонщики.