— Всему свое время, Робин. Оно придет, и все узнаешь. И сам примешь участие. А сейчас дело за твоей сестрой…

В последнее время Робину стало все труднее выносить высокомерие и грубость Нортумберленда, его посягательства на роль первого лица в государстве. Возмущало даже не поведение этого человека, а то, что за всем этим Робин не видел радения за благополучие страны, только личные амбиции, а куда они могут завести — один Бог знает. В число людей, приближенных к Нортумберленду, он попал не по собственному желанию или зову души, а лишь потому, что в свое время был тесно связан с семьей герцога Суффолка и в ранней юности много счастливых дней провел в его поместье.

Теперь и этой привязанности пришел конец. Робин больше не чувствовал, что у него остались обязательства перед этими людьми. Возможно, он еще не созрел как их противник, но уже перестал быть сторонником.

Он поднялся со стула и спокойно произнес:

— Моя сестра, милорд, не предназначена для подобной роли. Я не стану делать из нее агента. Исполнителя чьей-то воли. Пусть даже моей.

Нортумберленд воззрился на него с неподдельным изумлением. Он отвык от того, чтобы кто-то смел не подчиниться ему, возразить.

— Что ты сказал? — спросил он. — Правильно ли я услышал?

В подтверждение вопроса он даже приложил согнутую ладонь к уху.

— Я сказал, милорд герцог, что не хочу, чтобы моя сестра умышленно или неумышленно принимала участие в подобных делах.

Послышался всеобщий вздох — удивления, возмущения, — после чего наступила полная тишина, в которой было слышно, как потрескивали поленья в камине и капли воска падали со свечи на стол.

Робин спокойно стоял под злобным взглядом Нортумберленда. После паузы тот заговорил тихо и угрожающе:

— Смотрите не совершите ошибки, де Бокер. Если ваша сестра не сделает того, о чем я говорю, она рискует оказаться в Тауэре. Я не стану рассказывать вам, сколько поводов можно найти, чтобы она там очутилась. Хотя бы то, что она любимица принцессы Марии. И если не докажет нам своей преданности, вполне может быть обвинена в предательстве и получить соответствующее наказание. Ваша семья ее не спасет, уверяю вас.

Робин ни минуты не сомневался, что герцог выполнит то, о чем сказал. Этот опасный человек знает, что делает: угроза по адресу Пен гораздо страшнее для ее брата, чем собственная безопасность.

И этим было все сказано: Робин встал, слегка поклонился и молча покинул комнату.

Некоторое время Нортумберленд, не произнося ни слова, смотрел на закрывшуюся дверь. Потом покачал головой, как бы не веря, что его угроза не возымела ожидаемого действия.

После чего как ни в чем не бывало обратился к соратникам:

— Король сейчас, как мы хорошо знаем, работает, не без нашего участия, над тем, что будет называться «План наследования». Он выразил намерение оставить престол дочери герцога Суффолка. И этот документ должен быть одобрен и подписан всеми членами совета. Разумеется, еще до кончины короля.

Граф Пемброк громко вздохнул.

— Сомневаюсь, — сказал он, — что будет легко получить всеобщее одобрение.

— О, не сомневайтесь, милорд, — желчно парировал Нортумберленд. — У них перед глазами будет наглядный пример его светлости графа Пемброка, одного из авторов нашего проекта.

Тот покраснел, однако ничего не ответил и через какое-то время поднялся с кресла, буркнул: «Доброй ночи, милорды» — и вышел из комнаты.

После еще одной недолгой паузы заговорил Суффолк:

— Как вы полагаете, эта целительница… как ее?.. Гудлоу… она поможет королю?

Нортумберленд скривился, подчеркивая этим всю нелепость вопроса.

— Ему делается только хуже, вы же сами знаете.