— Так я же не знаю, мадам. Милорд ничего не сказал. Просто леди Пен велела передать вам, как я уже говорил, что она согласна с ним… Ну, с милордом то есть.

Лорд Хью положил руку на плечо супруги.

— Мальчик знает ровно столько, сколько ему было сказано, Джиневра.

Она похлопала мужа по руке.

— Конечно, Хью. И все же как трудно с этим смириться! Хочется, чтобы Пен была здесь, с нами. И ее сын… наш внук… тоже… Хочу их видеть, говорить с ними… Все это так неожиданно…

Голос у нее прервался, ее душили слезы.

— Мы все этого хотим, — мягко подтвердил супруг и кивнул Седрику:

— Спасибо, милый. Можешь отправляться обратно.

Мальчик поклонился и поторопился уйти, чувствуя облегчение: ведь он ничем не мог помочь этим, как видно, хорошим людям, которые так беспокоятся за свою дочь и за ее ребенка. А она даже не намекнула, где ее можно найти.

Джиневра продолжала стоять рядом с мужем, с трудом сдерживая слезы.

— Возможно, Робин сможет нам что-нибудь объяснить? — беспомощно произнесла она.

Но Пиппа, тоже присутствующая в комнате, вынуждена была ее разочаровать.

— Робин знает не больше меня, мама, — сказала она. — Даже меньше. Ведь он не женщина.

— Что ты имеешь в виду? — спросила мать, глядя на дочь и не вполне узнавая ее: такое напряжение было в ее позе, растерянность на лице.

Пиппа постаралась объяснить, прямо заявив:

— Пен влюблена в шевалье д'Арси, понимаете? Ужасно влюблена! Это случилось до того, как он помог ей найти мальчика… Филиппа. А уж теперь она обязана ему всем, всем…

— Она влюблена во французского агента, — с мрачной прямотой сказал лорд Хью. — Это ей известно?

— Ой, конечно! — воскликнула Пиппа. — Уверена, она с самого начала знала об этом. Не могу представить, что она собирается делать дальше, но, думаю, именно в этом она и пытается разобраться сейчас.

Пиппа добралась наконец до какого-то вывода в своих рассуждениях, и он показался ей весьма разумным.

Родителям, по-видимому, объяснение пришлось по душе. За неимением других.

— Полагаю, — заметил лорд Хью более благожелательным тоном, — она по крайней мере в надежных руках. Насколько мне известно, шевалье д'Арси обладает репутацией смелого и порядочного человека. Хотя он и тайный агент. Но в сущности, что это означает? Каждый дипломат тоже тайный, а также явный, агент своего правительства, своей страны, не правда ли?

Леди Джиневра неопределенно качнула головой, не то соглашаясь с ним, не то напрочь отметая его умозаключения. Сама же она пришла к такому выводу:

— Что ж, нам ничего не остается, как думать о ней и получше заботиться о ее приемыше, которого она назвала Чарлзом. — Леди Джиневра содрогнулась. — Какая ужасная история! Я говорю о ее ребенке, о Филиппе. И как могли мы все…

— Мы жалели Пен, — мягко перебил жену лорд Хью, — и делали все, чтобы смягчить ее горе. Кто же мог знать, что тут пахнет настоящим преступлением?

— Да, самым настоящим, отвратительным злодеянием! — подхватила его жена. — Я бы, кажется, убила их обоих своими руками, этих» Брайанстонов!

Лорд Хью мрачно улыбнулся.

— Не думаю, дорогая, что ты способна на такое. И Пен также.

— Они с Робином уже начали кое-что делать, — вмешалась Пиппа. — Закинули удочку, и Нортумберленд, кажется, схватил наживку.

И она рассказала о намеках, которые те делали герцогу насчет травницы по имени Гудлоу, которую мать и сын Брайанстоны прочили в исцелительницы больного короля и у которой ничего не получилось.