Даже не оглядываясь на художника, я могла с уверенностью сказать, что тот был весьма доволен.

— Право, не стоит льстить, — голос его приобрел ленивые кошачьи интонации. — Чудесная песня, родившаяся этим вечером, — дитя исключительно вашего таланта и мастерства. И должен признаться, — Тарло усмехнулся, — что в моей мастерской есть несколько работ, образы из которых я позаимствовал из песен маэстро Танше.

Когда художник произносил последние слова, он положил одну руку на грудь, протягивая другую Танше в изящном жесте. «Мое сердце принадлежит вам», — знак старомодный и романтичный, ныне скорее принятый между влюбленными. А я все еще помню те времена, когда выражать восхищение и уважение подобным образом было вовсе не зазорно. Но взгляды меняются, и теперь даже слово «любовь» приобретает грязновато-обыденный оттенок, а уж подобная символика и вовсе становится уделом театральных актеров да столетних колдунов, душою так и оставшихся в родной эпохе…

Впрочем, язвительному и небрежному Тарло идут многие старомодные вещи.

— О, я так рад… — пролепетал вконец смущенный Танше. Удивительно, как по-разному выглядит этот молодой человек во время выступлений, споров и бесед на светские темы.

— В таком случае, почему бы нам не поработать вместе? — с улыбкой предложил художник. Смятение Танше определенно приносило ему удовольствие. — Несколько полотен в сочетании с музыкой и стихами… На мой взгляд, интересная идея.

Глаза менестреля радостно вспыхнули.

— С удовольствием соглашусь… Обсудим подробности?

— Позднее, — кивнул Тарло. — А потом можно будет провести выставку…

Я с интересом слушала, как сговариваются художник и музыкант. Хороший получался союз — обаяние и горячность Танше вместе с ядовитым языком и опытностью Тарло могут хорошенько встряхнуть дворец. Особенно если эта парочка почаще будет устраивать представления, подобные сегодняшнему.

— Госпожа… — тихо окликнул меня Мило, отрывая от размышлений. — Кажется, наш подопечный намерен покинуть вечер… с дамой.

Я хихикнула, пряча лицо за рукавом. Ну и Ларра, ну и вороний сын! Умеет приятно провести время. Но в личные апартаменты за ним мы последовать никак не можем… значит, пора перекладывать нелегкое дело охраны на плечи чиновников Тайной канцелярии.

— Слушай, Мило, — зашептала я, поглядывая из-под ресниц на окружающих. К счастью, все внимание было устремлено на Тарло, излагающего свое мнение по поводу совместной работы с Танше. — Сейчас ты подойдешь к тому господину в сером камзоле, с бордовой лентой в косе, и скажешь, что птенчик, кажется, улетает, а кошка себе крыльев не отрастила, придется последить за ним кузнечику. Запомнил?

— Да, госпожа, — покорно склонил голову ученик. — Вы останетесь здесь?

Я кивнула, сгоняя с губ злорадную улыбку. Кроме нас, на вечере присутствовал еще один человек, чьей обязанностью было присматривать за Его величеством Ларрой — господин Транквило из Тайной канцелярии. Ни о каком шифре на случай отлучки короля мы, разумеется, не договаривались — достаточно просто подойти к нему и завести разговор на любую тему, тем самым давая понять, что дальше работать будут другие… Интересно было бы взглянуть на лицо Транквило, когда он услышит «пароль»… Ведь «кузнечиком» пройдоху-канцеляриста называет лишь дражайшая супруга и исключительно наедине, в спальне…

Издалека всего было не видно, но окаменевшая физиономия Мило и багровые щеки агента уже изрядно меня повеселили. Ничего, ученичок, терпи, за загаданное тобой слово мы еще не раз поквитаемся, а начинающему шуту полезно попадать в неловкие ситуации.