– Вы что думаете, я говорю не правду?

Водитель уловил в ее голосе нотки враждебности. Он бросил на них взгляд в зеркальце заднего обзора, а затем стал смотреть прямо вперед, из вежливости напевая вместе с радио чуть громче, чтобы не подслушать, даже если он и не знал языка.

– Джоанна, вы воспринимаете все в штыки.

– С чего вы взяли?

– У вас нет причины сердиться на меня.

– А я и не сержусь, – резко произнесла Джоанна.

– По вашему тону этого не скажешь.

Она не ответила.

– И вы боитесь того, к чему я все это веду, – добавил Алекс.

– Это смешно. И вы не ответили на мой вопрос: вы думаете, что я говорю не правду?

– Нет, я не могу обвинить вас в этом. Я только...

– Тогда в чем вы обвиняете меня?

– Ни в чем, Джоанна, если вы...

– А я чувствую себя так, как будто вы обвиняете меня.

– Извините, я не хотел произвести на вас такое впечатление. Но вы реагируете так, как будто я сказал, что вы виноваты в каком-либо преступлении. Я совершенно в это не верю. На самом деле, я думаю, что другие люди повинны в преступных действиях по отношению к вам. По-моему, вы – жертва.

– Жертва чего?

– Я не знаю.

– Кого?

– Я не знаю.

– Господи, да что же это! – закричала Джоанна, выйдя из себя, и, кажется, при этом она поняла всю неловкость своего поведения. Через боковое окно автомобиля она стала смотреть на проходящие по улице Шийо машины и мотоциклы, а когда снова повернулась к Алексу, уже держала себя в руках:

– Это невозможно. Но как бы то ни было, вы меня заинтриговали. Я должна знать, как вы пришли к столь странному выводу.

Алекс продолжал как ни в чем не бывало:

– Однажды ночью в июле 1972 года, летом, когда Лиза Шелгрин окончила первый курс Джорджтаунского университета, она исчезла с виллы ее отца на Ямайке, где находилась на каникулах. Кто-то проник в ее спальню через незапертое окно. И хотя повсюду были видны следы борьбы и пятна крови на постельном белье и на подоконнике, никто в доме не слышал ее криков. Стало ясно, что ее похитили, но никакого требования выкупа не было. Полиция считала, что она была похищена и убита. Сексуальный маньяк, решили они. С другой стороны, они не смогли найти ее тело, поэтому и не могли утверждать, что она мертва. По крайней мере, не сразу до того, как они провели тщательнейшее расследование. Имея дело с сенатором США, власти Ямайки делали все возможное, чтобы найти девушку. Через три недели Шелгрин потерял всякое доверие к полиции острова. Будучи сам из окрестностей Чикаго и по рекомендации одного из его друзей, кто пользовался услугами моей компании, Шелгрин попросил меня вылететь на Ямайку на поиски Лизы. Мои люди работали по этому делу в течение десяти месяцев, пока Шелгрин не сдался. Мои самые лучшие восемь или девять человек отдавали все время и силы, как и местные полицейские, чтобы выяснить на месте все, что можно. Для сенатора это было недешево, но он не скупился. В этом ему надо отдать должное. Он очень волновался о своей дочери. Но дело не продвигалось ни на йоту, задействуй мы хоть десять тысяч человек. Я имею в виду, что это дело было из нераскрываемых – идеальное преступление. Это было одно из двух крупных расследований, в которых мы потерпели полный провал, с тех пор как я взял дело в свои руки.

Такси повернуло за угол, "Лунный свет" находился за квартал впереди.

– Но почему вы думаете, что я – Лиза Шелгрин?

– У меня, по крайней мере, две дюжины причин на это. Например, вам столько же лет, что и ей, если бы она все еще была жива. Самое главное, вы – вылитая она, только десять лет спустя.

Насупившись, Джоанна произнесла:

– У вас есть ее фотография?

– Не со мной. Но я скоро получу ее.