Поскольку меня на самом деле интересовали их истории, они продолжали их рассказывать и говорили тем, кто собирался прийти в гимнастический зал, что я ценный кадр. И хотя я вообще не должен был там работать из-за своего возраста, мне разрешили дольше находиться в зале. Они не решались мне платить, потому что закон запрещал это, но зато дарили мне хорошие вещи, например совершенно новый школьный пиджак, купленный в магазине, или фотоаппарат, и это было здорово.

Мама сильно сбросила вес, и папа, по-видимому, закончил свои прогулки и сказал, что невозможно переоценить роль святой Анны и здорового питания. И дома все опять стало хорошо.

В школе тоже все было хорошо, потому что я заметно окреп. Когда нам исполнилось тринадцать и мы пошли на дискотеку, Хоббит сказал, что я понравился большинству девочек. Это было хорошо для меня, а не для Хоббита.

Ни Хоббит, ни я не могли решить, где работать после школы и как делать карьеру. Мой отец занимался сбытом электротоваров, и мне очень не хотелось заниматься тем же. Родители Хоббита владели мелким магазином, и он ненавидел саму мысль о работе в нем. Мама устроилась в гимнастический зал на полный рабочий день, она читала лекции и вела занятия по аэробике. Но все это не облегчало выбор профессии для нас с Хоббитом. Даже мисс Кинг, консультант по профессиональной ориентации, приходившая к нам в школу, затруднялась посоветовать что-то.

Она сказала мне, что, раз я люблю общаться с людьми, я должен это учитывать при выборе профессии. Я прямо сказал ей, что не хочу быть социальным работником, я ненавижу такую работу. Она сказала, что не это имела в виду. Преподавание также не подходит. Я не выдержу. Она понимающе качала головой. Она, мисс Кинг, всегда была добра к нам.

— Нужна какая-то работа, где бы ты мог разговаривать с людьми и улучшать их настроение, — предложила она.

— Наемный партнер для танцев? — Я засомневался. Я подумал, что это больше подходит Хоббиту.

— Ну, что-то вроде этого, будем искать в этой области, — сказала она приятным голосом.

В общем, я ничего не сказал Хоббиту. А потом Хоббит вдруг заявил, что мы должны стать парикмахерами. В колледже будет полным-полно девушек, и весь день в салоне мы будем гладить женщин по волосам и не только.

— Парикмахерами? — удивился я.

— Нужно же что-то делать, — резонно заметил Хоббит.

Никому, кроме нас с Хоббитом, идея не понравилась. Мама сказала, что я мог бы найти что-то более интеллектуальное, а папа заявил, что это не для настоящего мужчины. Родители Хоббита сказали, что им будет стыдно показаться в своем магазине.

Но потом все оказалось не так плохо. Хоббит получил работу в модном салоне, где ему присвоили имя Мерлин.

Мерлин!

Я должен был помнить это, если заходил к нему или звонил по телефону.

Я получил место в «семейном» салоне на окраине Россмора. Салон «Миледи». Мне понравился его владелец, мистер Диксон. Мы все звали его мистер Диксон, даже те, кто проработали здесь по двадцать лет.

В этом салоне применялось еженедельное мытье головы с шампунем и сушкой, но там неохотно занимались стрижкой, раз в шесть недель, и окраской волос в неяркие цвета дважды в год. Никаких нововведений, никаких экспериментов, никаких шансов проявить свой стиль. Но сюда ходили хорошие, добропорядочные люди среднего возраста и среднего достатка, которые хотели выглядеть получше.

Они с беспокойством рассматривали себя в зеркале. Каждая прическа была в некотором роде мечтой. Женщина могла, скажем, давать обед, другая могла идти на ледовое шоу или в женский клуб. Очень многим из них не хватало уверенности в себе, и из-за этого они отказывались от чего-то нового. Иногда я замечал, что они совсем немного поменяли свой облик в салоне, но от этого настроение их улучшалось, они выпрямлялись и шагали целеустремленнее и улыбались своему отражению в витринах магазинов.