На следующий день он поднял этот вопрос во время завтрака.

Но я провела семь часов без сна, размышляя над всем этим, так что была готова к разговору.

— Я собираюсь заняться повышением квалификации и буду работать по шесть часов в неделю в школе Святого Мартина, Лоренс, а в конце года мы обсудим, стоит ли мне устраиваться на полный рабочий день или нет. Возможно, они сами не захотят брать меня. Или я пойму, что расстояния и впрямь слишком большие. Но от этого учебного года я не могу отказаться и не откажусь.

А затем я внешне непринужденно завела разговор о пикнике, который мы собирались устроить на следующей неделе, когда Алистер вернется из школы.

Мне казалось, Лоренс смотрел на меня с восхищением, так, как он мог бы смотреть на коллегу-адвоката, который блестяще выступил во время судебного заседания.

А может быть, мне показалось. Я часто принимаю желаемое за действительное.

А год был действительно тяжелым, этого я не отрицаю. Должна сказать, что мне запомнились часы, проведенные за рулем дождливыми ночами, когда щелкали «дворники» лобового стекла, а я, надрывая голос, диктовала по мобильному телефону указания насчет обеда.

Лоренс действительно стал партнером, а мужчина, который уехал на поиски смысла жизни в Аризону, действительно отправился туда без жены, но с очень молоденькой секретаршей из офиса.

Мне очень нравилась работа в школе: мы учили людей говорить. Снова и снова мы дарили речь и саму радость жизни людям, лишенным способности к общению, по существу немым из-за глухоты, и это было самое захватывающее и благородное дело, каким я когда-либо занималась. Меня ценило руководство, и, когда завершился этот изматывающий учебный год, мне сказали, что с радостью предложат должность с полной занятостью.

Они поинтересовались, не нужно ли предоставить мне комнату для проживания в школе. Некоторые учителя на это согласились, ведь плохая погода, большое расстояние до дома, пробки и долгие часы за рулем — все это довольно тяжело.

Я ответила, что скоро приму решение. Очень скоро.

У нас готовился большой прием для сотрудников Лоренса и их жен, а я приехала домой за двадцать минут до того времени, когда должны были появиться первые гости. Я едва успела переодеться, занести купленные по дороге сливки на кухню, переставить таблички с именами гостей и разложить принесенные из магазина канапе на большие овальные блюда, украшенные цветами из оранжерей школы Святого Мартина.

— Ну разве ваша жена не гениальна? — спросил Лоренса один из его коллег.

— Любимая, любимая Каролина! — Он поднял свой бокал, глядя на меня.

— И, ко всему прочему, у нее есть стоящая работа, — сказала одна из женщин с ноткой ехидства.

— Да, но я все не могу понять, зачем ей это, — ответил Лоренс.

Я потрясенно посмотрела на него.

— Я хочу сказать, что это заставляет всех думать, будто у нас совсем плохо с деньгами. И когда в моей налоговой декларации видят графу «заработок супруги», это всех повергает в шок. Так для чего же все это, в конце концов? Но она все равно хочет этим заниматься. Не правда ли, дорогая? — И он снисходительно посмотрел на меня.

Я улыбнулась в ответ.

Я не испытывала к нему ненависти. Конечно же нет. Вы бы тоже не смогли ненавидеть Лоренса. Да и были вещи, в которых он оказывался прав. Может быть, мне просто хотелось показать ему, что у меня тоже есть своя жизнь. Возможно, все это было пустой тратой времени.

Есть множество педагогов, работающих с глухими детьми. Может быть, глухим даже легче, когда их называют глухонемыми, когда мы не стараемся научить их правильно дышать и не вытягиваем из них правильные звуки.

Кто знает?

Я должна была принять окончательное решение на следующей неделе.