— Ты, должно быть, набита деньгами, — по-прежнему неприязненно сказала Китти.

— Нет, но я очень много работаю, и я накопила денег на поездку домой.

— И что же потянуло тебя домой? — Китти говорила тем же тоном.

— Я хочу выйти замуж, Китти. Только и всего. Я не смогла найти в Лондоне никого, кроме женатых мужчин, и мне не нужно тебе объяснять, как это тяжело и как низко. Ты знаешь это с другой стороны. Поэтому я надеюсь, что если я буду девять дней ходить к источнику Святой Анны, то, может быть… — Джуди замолчала.

— Мне смешно, ты со своим Лондоном просто издеваешься над нами.

— Это вовсе не так, но ведь жизнь и на самом деле слишком коротка. Если ты хочешь жить так, как живешь, то я ничего не могу поделать.

По какой-то причине это возымело действие. Китти заговорила совсем другим тоном:

— Если предложение остается в силе, я бы с удовольствием пошла к парикмахеру. У этой молодой шлюшки Наоми, к которой ушел твой брат, волосы как крысиные хвосты. Это меня очень поддержит…

Когда отец Флинн вернулся к дому каноника, его ждала еще одна группа людей. У них была просьба поддержать тех, кто находился на другой стороне великого раскола. Группа местных жителей, заинтересованных в строительстве дороги, собиралась устроить шествие со свечами через город в поддержку этого строительства, что положит конец опасному сквозному проезду автомобилей, ревущих на весь Россмор. На этой дороге уже были многочисленные несчастные случаи, в том числе гибель пятилетнего ребенка. Они хотели, чтобы отец Флинн шел во главе процессии.

«Прекрасно, — сказал он себе, — просто прекрасно, и я даже не должен отвечать на другие призывы».

Лицо его прояснилось. Может быть, это и есть ответ. Он скажет, что церковь не должна участвовать в местных политических распрях. Что это было: соломоново решение или проявление человеческой слабости? Он не знал ответа.

В принципе он хотел широкого обсуждения вопроса. Эти бесконечные слухи о там, что будет так или, наоборот, не так, очень мешали. Каждый день подливал масло в огонь, давая новую пищу для предположений. Люди говорили, что видели строителей, обедавших в ресторане при отеле «Россмор». Это означало, что строительство дороги было вопросом решенным — вопрос был в том, кто будет строить ее.

Фермеры, чьи земли примыкали к лесу, бросали работу. Земля, на которой они боролись за жизнь, могла быть теперь продана. Хитрость была в том, что земля продавалась перекупщику. Особенно если у вас было несколько акров, которые могли не попасть под акцию принудительного приобретения недвижимости, но в то же время могли стоить достаточно дорого. Казалось, куда бы ты ни пошел, всюду слышались голоса. И голоса эти что-то говорили.

Человек, владевший гаражом, был очень расстроен. Если дорога появится, его бизнесу придет конец. Было очень трудно припарковать машину рядом с домом, а выезд обратно на дорогу можно было уподобить русской рулетке.

Женщина, имевшая небольшую гостиницу на краю города, собиралась устраивать новые ванные комнаты и расширять столовую, если новая дорога будет проложена. У нее появится нескончаемый поток инженеров, экспертов и консультантов, нуждающихся в жилье рядом с местом строительства.

По телевидению шли дебаты по поводу рискованности езды по ирландским дорогам; разбогатевшие сельские жители недолго будут оставаться такими, если европейские экспортеры вместо третьего мира с его забитыми транспортом дорогами и бесконечными заторами обратят свои взоры сюда. Туристический бизнес пострадает, если приезжие не смогут перемещаться с одного места на другое без буксирования их арендованных машин трактором или тягачом.

Такие заведения, как прачечные, не ждали ничего хорошего от появления дороги. Они никогда не имели дохода от приезжих.