Ничего удивительного: кому, как не пожизненному пленнику паутины печатного текста на собственном (не горьком - сладком!) опыте знать о "власти несбывшегося", а моя приятельница - из запойных читателей, из тех злополучных счастливчиков, для кого узоры черных значков на белом фоне бумаги - борхесовский Заир, Мандала, бездонная глубина звука «ом», тусклое зеркало, заглянув в темноту которого, принимаешь свое собственное усталое лицо за лик Вечности, из тех, кто никогда не станет отыскивать в хитросплетении этих завораживающих узоров тайное имя Бога - поскольку, кажется, нашел его так давно, что оно уже стало одним из обыденных слов, вроде тех, которые употребляют, чтобы позвать заигравшегося ребенка домой, обедать…
Власть литературы над читателем - это и есть власть несбывшегося. Власть вашего личного несбывшегося над вами - абсолютная, беспощадная и бесконечно желанная. Пока вы лежите на диване, скрючившись в позе зародыша, с книгой в руках, с вами случается то, чего с вами никогда не случалось - и не случится! - НА САМОМ ДЕЛЕ, но разница между "самым делом" и "не самым делом" не так уж велика для очарованного бумажного странника. Пока он там он ТАМ, все остальное не имеет значения.
Но трагедия читателя в том, что писатель - не маг. Он - просто человек, лукавый пройдоха, ярмарочный фокусник, иногда - замечательный фокусник, великий Гуддини, в крайнем случае - Оз, "великий и ужасный", но не более того. Чуда не будет. Вообще ничего не будет, никогда, потому что чудо должно быть Настоящим, а на Настоящее, с большой буквы, в жизни читателя почти не остается ни времени, ни сил - только на скучное обыденное настоящее, которое с большой буквы не пишется, скорее уж с самой маленькой из букв, оказавшихся в вашем распоряжении.
Наверное, я уже давно знаю, каких фокусов ждут читатели от автора, какие из фокусов они готовы принять за подлинные чудеса… господи, да какое там «наверное», конечно же, знаю, я и сам такой - один из безнадежных, запойных глотателей печатного текста. По крайней мере, я был таким совсем недавно, всего пару лет назад - подумать страшно! Не откажу себе в удовольствии перечислить любимые фокусы читателя - хотя бы для того, чтобы испытать сладость предательства, закладывая с потрохами товарищей по несчастью.
ТРИ ФОКУСА С ЗЕРКАЛОМ
Самые необходимые, любимые всеми читателями фокусы, они обязательно должны быть в арсенале любого писателя - впрочем, читатели настолько без ума от фокусов с зеркалом, что безупречность исполнения от автора не требуется: читатель готов закрыть глаза на некоторую неловкость очередного иллюзиониста, он с удовольствием вам подыграет, вот увидите!
Первый фокус с зеркалом
"Покажите мне меня, любимого, во всей моей красе!" - просит читатель. Вот, собственно, и все, что от вас требуется. Книга - волшебное зеркало, в котором читатель отчаянно ищет собственные мысли, опыт, схожий со своим, жизнь, описанную так, как он это себе представляет. Более того, читатель ждет от писателя авторитетного подтверждения, что его мысли - гениальны, его понимание жизни - единственно верное, его опыт - всеобъемлющ, то есть он - самый-самый-самый… (эпитеты по вкусу). Интеллектуал, теребящий "Маятник Фуко", и среднестатистический лох, уткнувшийся в очередной том эпопеи о «Бешеном», были бы потрясены, узнав, насколько они похожи. Но эти двое действительно почти близнецы, они в одной лодке - люди вообще отличаются друг от друга гораздо меньше, чем им хотелось бы! Оба сосредоточенно пялятся в мутное зеркало, пытаясь отыскать там свое собственное восхитительное отражение, а зеркало - оно и есть зеркало, вне зависимости от качества полировки и размеров рамы, так что даже охотники за литературными шедеврами на самом деле охотятся не за самими шедеврами: в глубине зеркала они видят свой собственный вдохновенный профиль, изысканно склонившийся над книгой, постичь которую суждено только лучшим из лучших, а значит я - ах! - один из них… Самое смешное, что, отыскав в книге доказательства собственной исключительности (или притянув их за уши), читатель чувствует себя почти счастливым - на какое-то время. |