Сквозь занавески пробивается утренний свет. Кадр: спящая женщина. Кадр: спящий мужчина. Гектор скрючился на стуле в немыслимой позе, руки-ноги смешно вывернуты. Этот человек-крендель, способный как ни в чем не бывало спать в таком положении, заставляет нас рассмеяться от неожиданности, и с нашим смехом атмосфера фильма снова меняется. Дорогая-любимая просыпается первой. Она открывает глаза, садится на постели, и на ее лице отражается вся гамма чувств – радость, сомнения, проблеск надежды. Она вскакивает с кровати и подбегает к Гектору. Стоит ей коснуться его щеки (голова запрокинута), и все его тело начинает спазматически дергаться, словно получая разряды тока, руки и ноги взлетают, как у марионетки, и наконец его просто выбрасывает со стула. Он стоит, уставясь на жену, и непроизвольно, забыв, что он невидимка, улыбается ей. Они тянутся друг к другу, их губы сближаются, и вдруг он отшатывается. Не сон ли это? Чары в самом деле рассеялись, или это ему снится? Он ощупывает свое лицо, грудь, ищет ответ в глазах жены. Ты меня видишь? спрашивает он. Что за вопрос! Глаза ее наполняются слезами, и она опять целует его в губы. Но Гектор все еще не верит. Он идет к зеркалу за доказательством. Есть отражение – значит, конец кошмару. Что он его увидит, нам известно наперед, но его заторможенная реакция сама по себе замечательна. Первые две секунды выражение его лица не меняется, он разглядывает мужчину в зеркале как незнакомого человека, которого он видит в первый раз. Затем камера наезжает, и мы различаем на его губах улыбку. За этой улыбкой – после пугающе обезличенной маски – кроется нечто большее, чем просто открытие себя заново. Этот Гектор, в зеркале, не имеет ничего общего с прежним. Его подменили. Разумеется, он очень похож на того, старого, но его пересоздали, вывернули наизнанку и выплюнули нового человека. Улыбка делается шире, светлее; этот тип в зеркале Гектору явно симпатичен. Между тем круг, обрамляющий лицо, сужается, и все, что нам остается, это улыбка и усики над ней. Вот они пару раз дернулись, кружок стал меньше, еще меньше, превратился в точку. Конец фильма.

Так – на улыбке – заканчивается карьера Гектора. Строго говоря, он сделал, согласно контракту, еще одну картину, «Всё или ничего», но оригинальной ее не назовешь. К тому времени студия практически обанкротилась, на полноценный проект денег не было. Тогда Гектор вытащил на свет отбракованные фрагменты из предыдущих фильмов и слепил из них антологию гэгов, дурачеств и фарсовых импровизаций. Это была остроумная спасательная операция, но ничего нового, кроме того, что он был талантливым монтажером, к нашему знанию о Гекторе она не добавляет. Объективно «Мистер Никто» – последняя картина. Это медитация на тему его собственного исчезновения. В сущности, при всей ее неоднозначности и уклончивых намеках, при всех поставленных и оставшихся без ответа моральных вопросах, это фильм о мучительном поиске себя. Гектор ищет способ проститься с нами, с этим миром, и он его находит; для этого надо себя истребить – у себя на глазах. Он стал невидимкой, а когда магия ушла, он увидел свое лицо и не узнал его. Мы смотрим на него, смотрящего на своего двойника, и в этой несколько ирреальной множащейся перспективе мы и запечатлеваем факт его самоуничтожения. Всё или ничего. Так он назвал свой последний фильм. Но в этой восемнадцатиминутной сборной солянке, сварганенной из трюков и разных штучек-дрючек, нет ничего, что хотя бы отдаленно можно было бы связать с этими словами. Они возвращают нас к зеркальной сцене из «Мистера Никто». Через эту умопомрачительную улыбку Гектора нам дается возможность на секунду заглянуть в его будущее. Улыбка – его второе рождение, и этот новый Гектор Манн не имеет ничего общего с тем, который забавлял и развлекал нас на протяжении целого года.