Изменить размер шрифта - +
Олив показалось, что шеренги банок с прошлого раза несколько поредели – но банок, пробоин в их рядах и осколков стекла, усеивавших пол, было так много, что точно сказать было невозможно. Да и кому вообще могли понадобиться эти банки?

Дрожа, Олив повернулась к высокому деревянному столу, стоявшему перед полками. Клочки бумаги были разбросаны по столешнице точно так же, как и несколько недель назад, когда Олив впервые их обнаружила: написанные от руки слова разлетелись, как рассыпанные кусочки пазла. Олив перевернула несколько клочков и в скудном, далеком свете дня сумела сложить «Зеле…», «…олетовый» и «смешать с к…». Рядом стояла большая ступка с покрытым оранжевой пылью пестиком. Олив сунула палец в ступку и принюхалась: пахло подгнившей апельсиновой цедрой. Очень осторожно Олив высунула язык и попробовала. На вкус на гнилую цедру было не похоже; вообще ни на что, известное Олив, было не похоже. Она вытерла палец об один из клочков бумаги, оставив на нем маленькую волнистую линию. Затем, растирая руки, вздохнула и вновь обвела комнату взглядом.

Было совершенно ясно, что это важное место. Леопольд охранял его никто-не-знает-как-долго, и теперь сюда вел уже не один, а целых два потайных хода. Что-то явно ускользало от Олив. Она не первый раз упускала важные вещи. И Олив усвоила, что, когда она упускает важные вещи, это обычно происходит потому, что она неправильно на них смотрит.

Олив вытянула очки из-под воротника и надела, пристально всматриваясь в шеренги склянок в полумраке. Содержимое банок не шелохнулось. Тайные письмена не всплыли буква за буквой в стеклянных стенках. Она оглядела саму комнату, но все выглядело точно так же, как и мгновение назад. Олив вздохнула. Она уже собиралась снимать очки, как вдруг ее взгляд упал на бумаги на столе.

Маленькая оранжевая завитушка, след от ее пальца, извивалась и перекатывалась на странице, совсем как настоящая волна в порошковом оранжевом море.

Иногда, когда бросишь мелочь в торговый автомат, случается долгая таинственная пауза: шестеренки внутри цепляются друг за друга и вертятся, монеты падают в правильные прорези, и начинаешь думать – выпадет твоя газировка или нет? Как вдруг… Клац. Бух. В лоток падает банка, холодная, как лед, и точно такая, как тебе хотелось. Вот это и случилось в голове у Олив, когда крохотная оранжевая волна зашевелилась.

Ноги Олив затопали по земляному полу, когда она рванула в туннель, вытянув перед собой руки и почти не замечая кромешной тьмы вокруг. Она больно ушибла пальцы о лестницу, ведущую к люку в подвале, но даже это не заставило ее притормозить.

– Леопольд! – закричала она, распахивая люк.

Кот взлетел в воздух с шевельнувшейся двери, обернулся в полете и изящно приземлился на лапки.

– Это вы, мисс? – воскликнул он. – Но как вы…

– Леопольд, кто-то вырыл ход на заднем дворе! Ход в туннель, – выдохнула Олив, выбираясь из люка и со всех ног бросаясь включать свет. – Я в него упала. Кто-то был в комнате там, внизу. Которая с банками.

Глаза Леопольда раскрылись шире.

– Что-то нарушено? Похищено? Испорчено?

– Я не уверена, – сказала Олив. – Похоже было, что нескольких банок на полках не хватает. Но, может, это были как раз те, которые разбились.

Леопольд умолк на долю секунды, раздумывая.

– Я позову остальных хранителей. Мы осмотрим двор.

– Мне надо переодеться в чистую одежду, но потом я сразу выйду, – пообещала Олив, когда Леопольд отвернулся. – Дай мне минутку.

С колотящимся сердцем Олив смотрела, как Леопольд скачет по лестнице прочь из подвала. Она дождалась, пока кончик блестящего черного хвоста не скроется из виду. А потом Олив сделала кое-что настолько умное, хитрое и скрытное, что сама удивилась, как такое пришло ей в голову.

Быстрый переход