- Теперь вы видите? ‑ требовательно спросил образованный голос. ‑ Мне нужен слесарь.

- Тут я, Мастер Нико, ‑ прозвучал совсем близко низкий голос.

Метал заскрежетал о метал. Воздух пришёл в движение. Сэндри не знала, что дверь открывалась, пока та не ткнулась в неё.

- Благословение Урды, ну и вонь! ‑ произнёс низкий голос.

- Отойди в сторону, ‑ приказал чёткий голос. Его обладатель, окрашенная в светлый цвет тень, вступил в комнату:

- Дитя моё, меня зовут Никларэн Голдай. Я искал тебя. ‑ он поднял переданную кем-то лампу.

Свет ударил в её глаза, привыкшие за всё это время к темноте. Сэндри закричала от боли и прикрыла их. Она не сможет видеть почти ничего ещё довольно долгое время.

Глава 2

Са́ммерси, Эмелан: Двоюродный дедушка Сэндри, Герцог Ве́дрис, правитель Эмелана, наблюдал идущий за окном библиотеки дождь, пока сначала Нико, а затем Сэндри, рассказали историю последних четырёх месяцев, о том как Сэндри спасли, вылечили, и об их долгой поездке на север. Если у него были какие-то свои соображения насчёт их рассказа, они были заперты в его глубоко посаженных карих глазах и тяжёлых чертах лица. Коренастый, широкоплечий и внушительный, герцог предпочитал простую одежду, вроде той, которая была на нём в тот момент: белая батистовая рубашка, коричневые шерстяные брюки, коричневый же сюртук, и высокие сапоги. Только отблеск золота в оторочке его сюртука и кольцо с печаткой на указательном пальце левой руки намекали на его положение. Со своей бритой головой, скрюченным носом и мясистым лицом, герцог напоминал одного из своих гоняющихся за пиратами капитанов, а не дворянина, чей род правил из этого замка уже восемьсот лет.

Когда Нико и Сэндри закончили, герцог взглянул на них:

- Мастер Нико, очень хорошо с вашей стороны было привезти Сэндрилин ко мне, особенно в это время года.

- Дороги были не такие уж плохие, Ваша светлость, ‑ ответил Нико, помешивая свой чай, ‑ и, несомненно, в тот момент я не мог оставить Сэндри.

- Я знаю, что должна была дождаться весны, дедушка, ‑ добавила та, ‑ но я просто не могла. Хатар теперь — огромное кладбище. Я не могла оставаться там и часом дольше, ‑ она всё ещё была бледна после пережитого в кладовой и нескольких недель выздоровления. Одетая в чёрное с ног до головы, она стала маленьким приведением. Предложение Нико отвезти её на север к любимому родственнику её отца было принято с радостью.

Ведрис улыбнулся:

- Я понимаю, милая моя. Тебе не нужно извиняться.

Сэндри ответила ему собственной дрожащей улыбкой.

Герцог вздохнул и потёр свою обритую голову.

- Однако если ты хочешь остаться, то ты ставишь меня перед дилеммой, ‑ сказал он с сожалением. Голос герцога был самой элегантной его частью, мягкий и бархатный, из числа голосов, которые заставляют других замолчать, чтобы послушать. ‑ Желаешь ли ты остаться? Или хочешь весной отправиться на север?

Сэндри покачала головой, приведя в движение свои две косы:

- Я бы не хотела ехать к моим намо́рнским родственникам, если ты позволишь, дедушка.

Герцог сел у окна.

- После того, как почила моя супруга, я оставил придворные функции. Мои дворяне устраивают приёмы у себя дома. Хозяйки нет, мои дети выросли и переженились, и нет здесь леди, которую я мог бы просить взять тебя под свою опеку. Ты можешь оставаться здесь сколько душе угодно, но этот замок — слишком мрачное место для юной девушки.

Сэндри опустила взор. Картина, которую он нарисовал, была и впрямь неприглядной. Мысль о том, чтобы провести дни в этих голых каменных стенах отдавала одиночеством, а идея собирать вещи и путешествовать в далёкий Наморн, в любое время года, была ещё хуже.