|
.. Христос... Всемогущий. Они медленно побрели вниз по колее, прочь от этого поля. Через несколько метров течение стало мелеть. До основной дороги дотягивалось только несколько тоненьких ручейков. Следуя за красными отпечатками протекторов, Мик и Джуд вышли на распутье. Шоссе на Србовак было пустым в обоих направлениях. Отпечатки шин поворачивали налево. — Он направился в горы, — сказал Джуд, тупо уставившийся в сине зеленый пейзаж с издевательски искусно вплетенной в него лентой дороги. — Он сошел с ума! — Будем возвращаться прежним путем? — Нам придется идти до утра. — Подсядем к кому нибудь. Джуд покачал головой: его лицо выражало усталость и потерянность. — Мик, ты еще не понял? Они все знали о происходящем. Все люди с ферм — они убрались к чертям подальше, как только сюда пришли эти сумасшедшие. Готов держать пари на что угодно, на дороге не будет ни одной машины. Разве что встретится парочка таких же безмозглых туристов, как мы с тобой, но ни один турист не затормозит рядом с нами. Посмотри на себя. Он был прав. Они выглядели, как два мясника — по пояс залитые кровью. Их лица были перепачканы подтеками пота, глаза — безумно вытаращены. — Нам придется пойти за ним, — сказал Джуд. Он махнул рукой в сторону гор. Солнце уже скрылось за ними, и склоны быстро темнели. Мик вздрогнул. Так или иначе, им предстояло провести ночь на дороге. И ему было все равно, куда идти, если это увеличивало расстояние между ним и смертью у него за спиной. Пополак был недвижим. Паника сменилась тупым, равнодушным приятием мира таким, каким он предстал сегодня. Тысячи людей, накрепко привязанных друг к другу и выстроенных в один живой организм, позволили согласию безумия восторжествовать над спокойным голосом разума. Они сплотились в один мозг, одну мысль, одно желание; в течение нескольких секунд стали бездушной тканью ожившего гиганта, образ которого так удачно воссоздали. Все их хрупкие личные чувства были сокрушены могучим потоком общей воли — не страстями, правящими толпой, а телепатической волной, превратившей тысячи голосов в одно слитное повеление. И этот голос скомандовал: «Иди!» Этот властный голос сказал: «Я хочу никогда не видеть этого страшного зрелища». Пополак повернулся и, ступая тяжелыми полумильными шагами, направился в горы. Мужчины, женщины и дети, составлявшие тело шагающего исполина, были незрячими. Они видели глазами своего города. Думали его мыслями. Жили его желаниями. И верили в его бессмертие. Пройдя две мили, Мик и Джуд почувствовали в воздухе запах бензина, а чуть позже увидели перевернутый «фольксваген». Его колеса торчали из глубокого кювета у левого края дороги. Странно, что он не горел. Дверца водителя была открыта. Вацлав Джеловсек неподвижно лежал рядом. Он дышал. На его теле не было заметно никаких ран, если не считать двух или трех царапин на лице. Они осторожно вытащили похитителя из пыльного кювета и уложили на дорогу. Мик подложил ему под голову свою куртку и развязал его галстук. Внезапно его глаза приоткрылись. Он медленно обвел их взглядом. — С вами все в порядке? — спросил Мик. Какое то время мужчина молчал. Казалось, он не понимал. Затем: — Англичане? — через силу произнес он. Акцент был чудовищный, но вопрос был вполне ясен. — Да. — Я слышал ваши голоса. Англичане. Он поморщился. — Вам больно? — проговорил Джуд. Мужчина, казалось, нашел этот вопрос забавным. — Больно? Мне? — переспросил он, и на его лице появилась смешанная гримаса агонии и восторга. — Я умру, — выдавил он сквозь стиснутые зубы. — Нет, — сказал Мик. — С вами все в порядке. |
