За баром работала Эмбер.

— Нам повторить, — сказала ей Хейзел. — И еще один для Ноа.

— Само собой, — Эмбер слегка ухмыльнулась ему, будто помнила, что когда-то он был совсем другим, а теперь увидела, что именно в нем изменилось. И почему.

Они облокотились на барную стойку в ожидании напитков, и Ноа столько всего хотелось ей сказать, что все слова застряли в горле. Может, стоит начать с этого: «Похоже, я случайно влюбился в тебя, потому что ты добрая, милая, красивая, забавная и очень мне подходишь. Поэтому я надеюсь, что однажды ты тоже сможешь меня полюбить, хотя я по большому счету безответственный идиот»? Или к этому нужно подходить постепенно? Может, начать с «как дела»? Или «я скучал по тебе»? Или же «расскажи, что сейчас читаешь»?

Пока он спорил с самим собой, с чего начать, Хейзел заговорила первой.

— Я хотела сказать тебе, что знаю, — выпалила она и покраснела.

— Э-э-э… что?

Она знала? Она знала! Знала, что он безумно в нее влюблен? Своим видом Хейзел не выражала ни ужаса, ни отвращения, а это, пожалуй, уже хорошее начало.

— Я знаю, что это был ты, и считаю это очень милым жестом. Не уверена, что еще ты запланировал на этот вечер, но знай: я очень это ценю и… — она взволнованно нахмурила брови, едва Ноа осознал смысл ее слов. И видимо, выражение его лица выдало, как сильно он озадачен.

Хейзел поникла:

— Черт. Я подумала… черт.

О нет. О нет, нет, нет…

— Хейз, подожди, послушай…

— Нет, это я виновата. Поспешила с выводами, а стоило догадаться, что это не мог быть ты, раз сказал, что уедешь.

— Я не уезжаю. То есть уезжаю, но максимум на несколько месяцев и…

— Ноа, все нормально, правда, не нужно притворяться.

Хейзел отстранялась от него, ее улыбка меркла, он ненавидел себя за это. Он должен был все исправить.

— Хейз, дай мне все объяснить.

Ноа уже потянулся к ее руке, но в этот момент в двери бара ввалились ее отец, Фрэнк, женщина с двумя собаками в одинаковых свитерах, все члены книжного клуба Дрим-Харбора, сотрудники Хейзел, Джордж из пекарни и полдюжины жителей города, которых Ноа даже не узнал.

Мэр держал в руке огромную охапку воздушных шаров.

Фрэнк нес торт.

А на собаках были еще и галстуки-бабочки.

Книжный клуб прокричал: «С днем рождения!»

Вечеринка в ее честь. И Хейзел решила, что это Ноа ее устроил. Думала, что он спланировал для нее все это лето, а он в действительности не сделал ничего.

Черт.

Ноа наблюдал, как эмоции на лице Хейзел сменяют друг друга. Шок, замешательство, удивление, а еще от его внимания не ускользнуло разочарование, разочарование в нем, пока она не успела скрыть его за счастливой улыбкой.

— Пап, мам, Фрэнк! Что это такое?

— С днем рождения, Орешек! — Мэр Келли подошел к Хейзел, лучезарно улыбаясь. — Ловко мы тебя разыграли, да? Как вечеринка-сюрприз, только наоборот!

— Я вас удивила? — спросила Хейзел, и мэр нахмурился:

— Нет, нет, я не это имел в виду.

Хейзел рассмеялась:

— Шучу, пап. Я поняла. Это замечательно. Спасибо.

Мэр Келли сунул Ноа связку воздушных шаров, чтобы обнять дочь. А Ноа так и застыл на месте с ними в руках и словами Хейзел, которые снова и снова крутились в его голове.

— Тебе понравились наши подсказки? — спросил мэр, отстраняясь.

Хейзел бросила взгляд на Ноа, а после опять посмотрела на отца.