– Кто будет давать нам залоги исполнения этого договора? – спросил Мистина.

– Вы получите заложников от печенегов. И те останутся у вас на все время, пока ваши воины не вернутся в Росию.

– Мы передадим предложения синклита архонтиссе. Возвращайтесь за ответом через день.

Вечером на «верхней крыше» собрался собственный «сиклит» Эльги, состоящий из ее родичей и послов прочих князей. Днем по-прежнему давила жара, не позволявшая покидать мраморную тень палатиона, однако к вечеру теперь наступало облегчение, с моря веяло прохладой.

– А у нас уже снопы возят… – вздыхали послы.

– Первый желтый лист полетел… Глядишь, умиляешься: будто березки плачут, с теплом прощаясь.

– Журавли летят, курлычут…

– И гуси клиньями – смотришь и мнится, будто сими клиньями и тебе боги путь кажут в дальние края…

– Эк без леса-то жить тоскливо! – воскликнул Зорислав, посол князя Видяты из Шелонь-городца. – Тут одни скалы, да кусты, да пустыри – тьфу! Не деревья, а срам один. Верите, всяку ночь мне бор сосновый снится…

По лицам послов было видно: они не только верят, но и сами скучают по родным лесам, даже если и не все осознают это.

– Грибы пошли… – вздохнул Лютегость плесковский.

– Лютеша, кончай грибы собирать и послушай, что я тут говорю, – призвал к вниманию хмурый Мистина. – Мы уже в дальних краях, дальше всяких журавлей, и приехали сюда не варежки разевать, а дело делать. Нам предлагают заключать союз не с греками, а с печенегами. А греки обещают всего лишь поспособствовать. Но если печенеги дадут нам заложников, а потом обманут и нападут, то грекам будет горя мало. Их дело – сторона.

– А главное, выйдет, что мы, русь, – ровня с печенегами, – добавила Эльга. – С кочевниками, кого василевс своими духовными детьми не зовет, поскольку среди них христиан не водится. Он нас не просто ниже себя ставит – а равняет с теми, кто ниже нас.

– Но у Ингоря ведь был уговор с печенегами насчет прохождения через пороги, – напомнил Претибор черниговский, – и у Святослава есть.

– То мы заключали ради своей пользы, – возразил Одульв. – А то будет ради греческой.

– Воины нужны грекам, – Эльга кивнула сыну старого посла и воеводы Ивора, – а чтобы мы их дали, своих заложников должны прислать печенеги.

– Они-то пойдут на это? – усомнился Претибор, не раз имевший с печенегами дело. – Им-то какая выгода?

– Подарки царские.

– А что, если подарки возьмут да обманут?

– Только так соглашайся, – сказал Краян, посол от смолянского князя, – если заложников нам дадут сами греки. А коли им нужды нет, обманут ли печенеги и живы ли те заложники – какой тут уговор?

Еще десять лет назад Краян был всего лишь главой рода Озеричей, проживавшего близ смолянских волоков. Сам, вместе с сыновьями, обрабатывал поля и дальше городца Свинческа не бывал – незачем. Но вот в Смолянскую землю пришел киевский князь Ингвар, в то же время сын Краяна, Равдан, женился на старшей дочери князя Сверкера; теперь он был воеводой и приходился свояком Прияне, княгине киевской.