– Что же вы, Карл Лехтиганс, так опростоволосились? Всего месяц как купили дом и лавку под аптеку, и ничего не успели заработать?

– Все деньги вложил в дело, боярин, – вздохнул аптекарь. Говорил он откровенно плохо, но понять было можно.

– Князь, – поправил я его. – Меня интересуют ваши умения, и если они устроят – желание работать на меня. Скажу сразу, идём мы на новые богатые земли, заселим их и введем под крыло государства Российского, откуда я родом. Если вы меня устроите, то получите всё, что нужно для лаборатории для варки лекарств, и должность главного аптекаря моего города. Будете также получать плату за обучение будущих аптекарей и лекарей. Теперь я хотел бы услышать от вас то, что меня устроит.

Аптекарь желал служить у меня, у него действительно ничего не осталось, а друзей завести не успел. Главное я понял: он неплохой алхимик, по местным понятиям. То есть знал многое из химии, и это мне было нужно. Поэтому, обговорив все условия найма, официально всё оформили. Причём я взял его на работу от имени княжества Российского. То, что оно ещё не существует, из моих людей знали всего четверо.

К этому времени Немцов нашёл дом, что сдаётся внаём, и снял его на пару месяцев, по местным временным меркам. Туда я и отправил аптекаря с семьей, велев ему узнать, где можно купить оборудование алхимика, ведь всё, что принадлежало Лехтигансу, сгинуло в огне. Также я выдал ему небольшую сумму на расходы для семьи.

После отъезда аптекаря Немцов сообщил о сразу двух посетителях. Ну, о купце Шереметьеве я был в курсе, он как раз вылезал из своей пролётки. Вторым был служивый нового посадника, то есть главы Новгорода и новгородской республики боярина Старикова, которого сегодня назначили на эту должность. Вот это было странно, обычно за это место шла долгая свара, а тут почти сразу и без споров появился этот Стариков. Анализ дал понять, что против старого посадника и Глазова была противоборствующая группировка, и она после гибели владык взяла всё в свои руки. Быстро и качественно. Надеюсь, мы уживёмся. Иначе и быть не может… Для местных, естественно. А то мало ли начнётся с моей руки уменьшение их поголовья.

В Новгороде не было своего хозяина, было вече, где временного главного выбирали из своих бояр. Именно поэтому и называли московские люди местную систему новгородской вольницей. Мне это нравилось, можно более спокойно решать свои дела. Не было такого контроля, как в Москве, а посадник… а что посадник? Разве он может за всем уследить? Да если и сможет, так все мы люди, все мы в состоянии договориться друг с другом, все мы смертны.

– Давай гонца, решим это дело. Потом купца. Вынеси ему пока бокал вина. Но не извиняйся за задержку, князю это невместно.

– Хорошо, – кивнул Федор и вышел за дверь. Через минуту он открыл её снова и пропустил ко мне в каюту немолодого служивого в кафтане. Ранее тот служил под началом Борецкого, бывшего посадника. Теперь работал на нового.

– С чем пришёл? – спросил я у него.

– Новый посадник боярин Стариков велел тебе прибыть к нему домой и объяснить, почему твои людишки захватили чужое добро.

– Значит, так, смерд! – рявкнул я. – Я князь по рождению и не позволю, чтобы всякие холопы мне тыкали и выказывали неуважение! Немцов!

– Князь? – заглянул к нам Федор.

– Взять, всыпать ему десять плетей. При каждом ударе словесно объясните, как должен вести себя холоп перед князем. Выполнять!

– Есть!

Двое крепких ушкуйников схватили служивого под руки, быстро разоружили, освободив от ножей, и, возмущённого, потащили на палубу. Через минуту стали слышны хлопки и вопли боли.