– Есть и второй дозорный, – нервным шепотом предупредил Альбрехт.

– Я знаю… Отыщу…

Второго стража немец достал ножом. Тем, что взял у первого. Просто метнул… Ловко так! Воин даже не захрипел, повалился, словно мешок с мякиной. Был человек – и нету.

– Теперь у нас два ножа, тесак, и секира… Держи, друг!

Йозеф отдал своему юному спутнику нож и тесак, взяв себе тяжелую секиру и второй – окровавленный – нож. Честно сказать, Альбрехта от увиденного потряхивало… хотя и разбойников не было жалко ничуть. Сами судьбу свою выбрали.

– Ну, пошли, – осмотревшись, просто позвал Йозеф. – Вон – тропинка. Думаю, нам пока по ней…

Так и шли. Весьма ходко. Пока узкая тропка не уперлась в трясину. Тогда пошли и по болоту – ушлый герр Райс, оказывается, углядел условный знак.

– Эй, Альбрехт, не спи! Чаще, чаще переставляй ноги.

– Да не сплю я…

– Но вижу – устал. Ничего, уже почти пришли. Вон он, лес – рядом.

– Ты что, видишь в темноте?

– Еще не так уж и темно, друг мой. Вон, луна, звезды….

Они все же дошли, выбрались на низкий берег. И сразу побрели черт-те куда – подальше от гати. Понятно, почему…

Заночевав в лесу, путники двинулись дальше еще засветло. Слава богу, болота больше не встречались, зато буреломов было в избытке да всяких там оврагов, того и гляди, упадешь да сломаешь себе шею.

– Йозеф! Куда мы идем? Тут же нет никакой тропинки! Или ты снова видишь то, чего не замечаю я?

– Ты тоже можешь все заметить. Если будешь внимательным. Солнце где встает?

– На востоке.

– А нам надо на север – к реке.

– Откуда ты знаешь, что нам надо на север? Может, на юг?

– На юг – полоцкая земля, брат. А нам надо в Плескау. Или ты уже оставил мысль поквитаться с тамошним герцогом?

– Не оставил… – Альбрехт покусал губу и упрямо набычился. – Он велел повесить моего отца. Пленил и продал всех моих родичей.

– Сволочь, – покивал герр Райс. – Несомненно, за такие дела он повинен смерти.

– Я убью его, чего бы то ни стоило! Уж не сомневайся, друг, отомщу за всё.

Кольша подобрался к заимке уже после полудня. Пока шел, пока присматривался, кружил вокруг да около. Да по пути еще и размышлял, думал. Если вот просто так зайти, напролом? Мол, будьте здравы: заплутал, заблудился – поможите выбраться. Так бы малец и сделал, кабы жизнь до того не научила не доверять никому, и уж тем более – незнакомцам. Впрочем, в те суровые временам чужакам не доверял никто.

Вот и отрок, прежде чем стучаться в ворота, обнаружил невдалеке высокую раскидистую липу с толстыми и густыми ветвями, чуть тронутую первой желто-зеленой листвой. Рядом росла еще одна липа, чуть пониже, с толстым стволом и дуплом, вокруг которого вились и жужжали пчелы. Видать, не простое то было дупло – борть, гнездовье пчелиное, рой. Верно, из заимки сюда за медком наведывались. Правда, нынче-то еще весна – не до меда.

Разул Кольша поршни, припрятал здесь же – а мало ли? Обувка-то недешевая, не какие-нибудь лапти. Оглядевшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, парнишка проворно забрался на липу, почти на самую ее вершину. Угнездился поудобней на толстой ветке – вот она, заимка, внизу. Все как на ладони. Нет, конечно, лица не разглядишь – далековато, однако ж и частокол виден, и ворота, и двор, на дворе – изба бревенчатая на подклети высокой, с крыльцом, а, окромя избы, еще и амбар, и банька.