– Где-то я его уже видел, – вполголоса пробурчал Гинтарс. – Только не помню, где.

– А вот и оружие! – нагнувшись, отец Варсонофий вытащил из-под убитого юноши арбалет. Небольшой, еще довольно примитивный: выточенное из какого-то твердого дерева ложе, тисовый лук, металлический спусковой крючок, стремя, служившее для натягивания тетивы – арбалетчик упирался в него ногою.

– У него еще три стрелы, – верный Гинтарс тут же обыскал убитого, предъявив князю явные доказательства причастности того к покушению.

– Чем его убили? – велев лишним уйти, тихо уточнил Довмонт.

Верный оруженосец опустился на колени, перевернул тело… и удивленно присвистнул:

– Похоже – нож, мой господин. Сзади, под ребро – прямо в сердце. Тот, кто бил, был ловок. И знал, куда бить.

Князь хмыкнул:

– Ну, это все мы знаем. Еще что есть?

– Кроме стрел – ничего. Ни перстней, ни даже креста нательного. От кинжала – одни ножны.

– А штаны-то у него – немецкие, узкие, – покачал головой игумен.

– Вот, отче! – вскинув голову, Гинтарс сверкнул серыми, как пасмурное небо, очами. – Я же говорю – видел! Точно – из пленников. Видно, бежал да захотел отомстить. Хорошо, я заметил его!

Качнув головой, Довмонт порывисто обнял верного своего друга:

– Спасибо, брат. Нынче ты спас мне жизнь. Как заметил?

– Ты же сам велел мне всегда помнить про арбалетчика, – Гинтарс смущенно повел плечом. – Вот я и помню. И вижу – с этой башни можно сделать прицельный выстрел, а потом бросить арбалет и сбежать.

– Так ты специально стрелка, что ли, высматривал? – еще больше удивился князь.

Юноша покусал губы:

– Ну да. Ты ж предупредил. А я – глава твоей охраны.

– Однако спасибо еще раз…

Игорь все никак не мог привыкнуть к невероятной наблюдательности и памятливости средневековых людей. Невероятной – с точки зрения современного человека, собственная наблюдательность жителям средневековья вовсе не казалась чем-то из ряда вон выходящим, ведь от этого частенько зависела жизнь. Довмонт ведь когда еще говорил парню о стрелке? Давно. А Гинтарс запомнил накрепко! Да мало того, что запомнил – действовал.

Оглядевшись, князь уже окончательно прогнал с башни оставшихся бояр и даже попросил уйти отца Варсонофия. Все они как-то мешали составить логически выверенную картину происшествия. Толпились тут, ахали, охали, шептались…

– Ты, Гинтарс, останься… Остальные…

– Так, княже, убитых-то убрать?

– Потом уберете. Сейчас пока не мешайте.

Та-ак…

С первого взгляда все выглядело так: незаметно пробравшись по лесенке на площадку, юный немец – или кто он там был – первым делом поразил сторожевого монаха стрелой, потом быстро натянул тетиву, выстрелил в князя… и тут вдруг недобитый чернец пришел в себя, поднялся из последних сил на ноги и шваркнул негодяя кинжалом!

– Могло такое быть, Гинтарс?

– Судя по монаху – вряд ли. Вон, стрела-то в шею угодила. Не-ет, подняться он бы уже не смог.

– Вот! – Довмонт поднял вверх указательный палец. – Значит, бы кто-то третий. И куда ж он делся, позвольте спросить?

Верный оруженосец лишь поморгал в ответ. Ни в милиции, ни в полиции он все же не работал и к сыскному делу отношения не имел.