Отец читал заключительные слова государственного обвинителя Вышинского:

Всех этих врагов народа нужно расстрелять, как бешеных собак!

– Глупая риторика прокурора, – сказал отец.

– Это не риторика, а правда, – буркнул Максим. – Эти люди куда хуже, чем бешеные собаки. Тех сразу видно, а этих не сразу.

– Но неужели эти заслуженные революционеры, – тихо сказала мать, – одновременно были осведомителями царской охранки?

– Конечно, – кивнул Максим. – При обысках в архивах оппозиции нашли даже доносы в охранку, написанные рукой самого дражайшего товарища Сталина. Оппозиция хранила это в своем арсенале как последнее оружие. Но этих воспоминаний молодости я Иосифу Виссарионовичу не показал.

– Боже мой! – вздохнула мать. – Какой ужас.

– Революционеры после революции – это пауки в банке, – сказал доктор социальных наук. – И они будут грызться за власть, пока не перережут друг друга. Ведь если почитать архивы охранки, то ясно видно, что в подготовке революции самыми активными были эсеры. А после революции они первые же попали под расстрел. А потом большевики сожрали меньшевиков. А теперь большевики ликвидируют друг друга. То же самое было с якобинцами и жирондистами. А кто привел к власти Гитлера? Штурмовики. А где эти штурмовики сейчас? Гитлер их всех перестрелял. В результате всегда остается один большой паук – Наполеон, Гитлер или Сталин. Это историческая закономерность. И чем это скорее закончится, тем лучше.

Покончив с ужином, Максим налил себе чайный стакан водки, отпил половину и устало откинулся на стуле. Отец свернул газету и вздохнул:

– А я все‑таки этим обвинениям не верю.

– Да, правды там только частичка, – криво усмехнулся Максим. – А если я скажу тебе всю правду, то ты поверишь еще меньше. В свое время Ленин требовал, чтобы его партия была «партией профессиональных революционеров». Но весь секрет в том, что настоящие революционеры, профессиональные революционеры – это не простые люди. Это специальные люди.

– Какие такие специальные?

– Такие… Это совершенно специфическая категория людей… С такими особыми комплексами…

– Странно. Что ж это за комплексы?

Доктор социальных наук допил свой стакан с водкой и поучительно поднял палец.

– Вот тут‑то оно и начинается… Это то самое, что когда‑то называли бесами. Если в человеке появляется этот комплекс, то этот человек сам превращается в беса… или в черта… и начинает заниматься черт знает чем… Понимаешь?

Видя, что Максим перепился и опять начал бредить про нечистую силу, отец осторожно сказал:

– Хм, этому действительно трудно поверить.

– Да, но это так… Когда этих чертей арестовывают, я пропускаю их через строжайшие медицинские экспертизы… ана‑а‑ализы…

– Какие анализы?

– Всякие… В том числе и внутренней секреции… И почти у всех та же самая история. То самое, что раньше называлось бесовской одержимостью. А одно из самых опасных проявлений этой одержимости – это неудержимая, болезненная жажда власти. Это специальный комплекс власти. То, что создает так называемых прирожденных вождей. Потому одержимые этим комплексом люди ради власти идут на все… на любое преступление.

Советский доктор Фауст щелкнул по бутылке с водкой:

– Для настоящих, прирожденных революционеров революция – это борьба за власть.