Я кивнул. Значит, верно, что у Рысева-старшего были схожие со мной способности. На родологии нам пытались втолковать, что дар не работает как магическое заклятье. Вещь можно зачаровать — и она раз за разом будет выполнять то заклинание, которое в неё закладывалось.

С родом гораздо сложней — способности со временем морфировались, обращаясь из одних в совершенно другие, а то и вовсе раскалываясь на разные ветви. Орлов бы жутко взбесился, услышь он то, что по секрету рассказал Женька — род судьи вёл своё начало от палачей. И изначально они владели способностью причинять нестерпимую боль чем угодно.

Я глянул на свой палец, вспомнил о той абилке, что даровало мне родство с демонами и знатно призадумался — а не от лукавого ли вся наша магия с родовыми умениями?

Как будто в каждом из нас сидело по кусочку демона.

— Непростой он человек был, барин, не простой. Да ты и сам, чай, помнишь не хужее меня. Тебя вот сопливого на меня оставит — и к Инператору, стал быть, в летний дворец. На доклад, а то как же! А это, почитай, на неделю-другую из дому вона, поминай как звали… А там на день заскочит, и снова на котомке верхом…

— Что же, любил его Император-то, выходит? Жаловал? — спросил я, чуя, как у меня горят ладони. Казалось, что сейчас Кондратьич хлопнет себя по коленям, да скажет — а то как же! Исчо как!

Не сказал. Напротив, словно в пику всем моим ожиданиям, погрустнел, отрицательно покачал головой.

— Когда-то, может, и любил, барин, кто ж тут спорить будет? А потом меж ними как будто кошка чёрная пробежала. А потом и я, дурень старый, за тобой не уследил. Ты тогдась исчо пострелёнком был — два вершка от горшка, уж и не помнишь поди. Кто тебя подговорил, кто надоумил? Весь город на ушах стоял — спёрли, стал быть, кхисту какую-то у инквизаториев. А ты прям в главный кабинет, прям в библиотеку их пробрался — да главе ихней, старуха там, да ты уж, чай, сам с ней виделся — кхисть свою рисовательну и подарить пришел. А с ней, как на грех, сам Инператор был…

Что ж, если это сыграло свою роль в его и моей последующей опале, то всё становится ясно. И без того плохие отношения окончательно порушила пропажа Кошкиного Кольца — тут и гадать не стоило

— Меня тогда сечь велели, ну да биси с ними.

— Отец?

Старик махнул рукой.

— Куда там! Батюшке вашему, барин, куда как чем заняться было, нежели велеть старика плётками излупить. Был бы он тут в тот момент, так может, и вступился бы. А то барская воля была чужая, ну да я уж зла не держу — пустое это. Былое.

Я закусил губу, а после прищурился. Погодите-ка, разлад Рысева-старшего с Императором, выходит, ещё кучу лет назад случился. Да и когда бывший обладатель этого тела по доброте душевной к Егоровне попёрся — ему явно еще далеко до моих лет было. А кольцо-то спионерили не так уж, чтобы и очень давно…

— Кондратьич, а разлад-то из-за чего произошёл? Я ещё, вот помню, нас охраняли Уральцы. Наёмники…

— А вот тут интересна побаечка-то, барин. Разлад из-за работы батюшки вашего.