Клим огляделся. Прихожая от пола до потолка была увешана картинами в золоченых рамах – кажется, Зайберт их коллекционировал. Гора шуб и пальто громоздилась на рогатой вешалке, на полу выстроилась флотилия галош. Из гостиной доносились взрывы хохота и музыка – там кто-то играл на рояле.

Климу было неловко: явился на чужую вечеринку, принес ребенка, доставил незнакомым людям дополнительные хлопоты… Ну а куда деваться?

Хозяин повел его вглубь полутемной квартиры с высокими сводчатыми потолками и узкими извилистыми коридорами. Благородные люди, попавшие в спальню Зайберта, оказывались в тесной комнате, оклеенной темно-синими обоями. Посредине громоздилась кровать с резной спинкой и оранжевыми подушками; на потолке поблескивало зеркало, а на комоде стояла фарфоровая фигурка черта с огромным фаллосом.

Зайберт смущенно хихикнул и развернул его к стене.

– Это так… Баловство…

Положив Китти на кровать, Клим стянул с нее валенки, шапку и пальто.

В кухне за стеной что-то загремело – будто уронили железный поднос.

– Счастливое дитя – спит даже при таком шуме! – умилился Зайберт. – А я просыпаюсь от того, что дворник шаркает метлой по тротуару. Пойдемте к гостям – Магда скоро придет.

– Оуэн уже здесь, – сказал Зайберт, когда продрогшая до костей Магда ввалилась в его прихожую. – Вы все подготовили?

Она шмыгнула раскисшим на морозе носом.

– Кажется, да.

Посмотревшись в зеркало, Магда оправила на себе платье – синее с розовым воротником и квадратными пуговками на рукавах. Пожалуй, стоило повесить на шею чехол с камерой – так будет сразу понятно, что она профессиональный фотограф и журналист.

– Пойдемте я вас представлю, – позвал Зайберт, и Магда направилась вслед за ним в гостиную.

Там уже было полно народу, и все говорили разом, мешая немецкую, английскую и русскую речь. Подвыпившие французы в четыре руки колотили по клавишам рояля и пели «Валентину»; несколько пар танцевали. Табачный дым слоился в свете оранжевых ламп.

– У меня тут свой собственный «Интернационал»! – с гордостью сказал Зайберт. – Подумать только, совсем недавно мы воевали друг с другом, а теперь сидим посреди заснеженной Москвы, пьем грузинское вино, и не держим ни на кого зла.

– Где Оуэн? – спросила Магда ослабевшим от волнения голосом.

Зайберт показал на дородного господина, стоящего в окружении гостей.

Магда подошла ближе.

– Когда я пересек границу, таможенники заставили меня декларировать шубу и галоши, – рассказывал Оуэн. – Кто-нибудь может объяснить, зачем Советы это делают?

– Так они борются с безработицей, – отозвался темноволосый господин в элегантном костюме-тройке. – Если в стране не хватает рабочих мест, их можно создать на пустом месте. Вы только представьте, сколько людей можно привлечь к учету входящих и исходящих галош!

– Кто это? – тихо спросила Магда у Зайберта.

– Его зовут Клим Рогов. Он хотел с вами поговорить.

– О чем? Я его не знаю… Хотя постойте…

Не успела она договорить, как за стеной что-то с грохотом повалилось.