Претич огрызнулся сердито:

    – А Дикое Поле? Когда разбили Хазарию, пусть даже вкупе с печенегами, сразу бы забрать все земли себе! А так расчетвертовали на три равные половины!.. Вот и копошится там всякое…

    Пока Чейман в муках пытался понять странные слова знатных русов, воевода буркнул что-то вроде: живут тут как свиньи в берлогах, махнул рукой и удалился на задний двор, где заставлял бегать с мешками камней на спине. И хотя бедный Чейман раньше думал, что свиньи вроде бы в берлогах тоже не живут, даже в этих берложьих краях, и непонятно как расчетвертовать на три части… тем более на три половины, но это ему нельзя, а князьям, наверное, удается. Это и зовется ромейским словом «политика», что начинает приживаться и при киевском дворе.

    За спиной Владимира страшно заржали кони. Он ощутил холодок тревоги, но чутье и запах подсказали, что это приближается не страшный див, а всего лишь верховный волхв. Голос за спиной прогудел густо, будто шел из-под корней старого дуба:

    – Чего шерсть дыбом встала?.. Хорошая новость!

    Белоян подошел широкий, переваливающийся на коротких ногах, пасть оскалил так, что шарахались даже на другом конце двора.

    – Брешешь, – сказал Владимир недоверчиво.

    – Волхвы никогда не врут, – наставительно изрек Белоян. – Они могут утаивать правду, недоговаривать, переиначивать… но разве это ложь?

    – Давай твою новость, – потребовал Владимир. – Посмотрим, стоит ли она…

    Белоян сказал медленно, словно уже раздумывая, не повернуть ли обратно:

    – Да так, пустячок… Я нашел, из чего выковать тебе меч.

    Владимир подпрыгнул:

    – Ты… Давай неси!

    – Ага, неси! Мне только поднимать такие глыбы…

    Владимир опомнился:

    – Тьфу, прости. Ты ж только меду унесешь хоть сарай, хоть всю пасеку… Давай веди. Я сам отнесу в кузню, ничьим лапам не доверю.

    Волхв осторожно посмотрел на князя:

    – Да? Но тогда вели седлать коней…

    Владимир ощутил, что если еще не душа, то сердце уже здесь, колотится о ребра как ошалелое. Мужчине сказать, что у него будет меч, каких нет на земле… или таких можно пересчитать по пальцам, – это вдохнуть вторую душу.

    – Тверка!.. – закричал он отроку. – Быстро седлай двух коней из моей конюшни. Две седельных сумы побольше.

    Он отпрянул, когда волхв сказал изменившимся голосом:

    – Княже… это не у меня во дворе. Ежели ты думаешь так. Это далеко…

    – Где?

    – Пока не знаю.

    Владимир вытаращил глаза, потом грозно нахмурился:

    – Как это?

    – Металл, из которого надо ковать твой меч… еще не на земле.

    Владимир отшатнулся:

    – Ты что мелешь? А где, в море? На дне реки? В горах? На острове Буяне?

    – Княже…

    – Говори!

    – Всяк знает, что до неба лет пятьсот лету. Знаешь?.. Вот-вот. Значит, и с неба летит примерно столько же. Мое ведовство показало, что сейчас к земле летят куски, из которых в самый раз выковать меч…

    Владимир стиснул челюсти, перевел дыхание, охлаждая гнев.