– Кто? – не понял Владимир.

    К его уху наклонился Претич, сказал усмешливо:

    – Гусляр сейчас пел!.. Не то песнь, не то притча, не то камешек в чей-то огород. Мол, два козла встретились на узком мостике через реку. Ни один не захотел попятиться, уступить другому. Начали бодать рогами, только треск пошел… Герои! Бились так, что искры сыпались. Ни один не уступал другому ни по силе, ни по ухваткам. В конце концов устали, сцепились нечаянно рогами, упали с мостка… и утопли в бурной реке.

    Владимир пожал плечами:

    – Подумаешь, козлы! А бараны разве не такие? У меня и баранов вон сколько…

    – Такие же, – согласился Претич, он прятал усмешку. – А потом, как спел он дальше, по тому же мостику пошли с двух сторон две козы. Встретились точно так же на середке, ни одна не захотела уступить другой…

    Тудор бесцеремонно вмешался:

    – А я говорю, на мясо таких коз! От них и молоко дурное… И козлята пойдут уродами. Не бабье это дело – бодаться!

    Владимир молчал, еще не зная, о чем речь, но чуя подвох, а Претич закончил победно:

    – И козы придумали, чтобы ни одной не пятиться. Одна легла, другая осторожно прошла над ней, а там и первая встала, каждая пошла в свою сторону.

    Тудор презрительно фыркнул, а Кучуг, дотоле молчавший, сказал сожалеюще:

    – Не пойдет. То козы, а то козлы! Мужская гордость не позволит лечь, чтобы другой прошел над тобой. Это ж все равно что признать себя побежденным. Это ж всю оставшуюся жизнь помнить, что кто-то над тобой прошел? Нет, лучше в речку упасть.

    Тудор ухватил в громадную лапищу кубок:

    – Лучше красивая смерть, чем вот так…

    К нему потянулись, кубки и чары звонко сомкнулись над столом, щедро разбрызгивая капли. Богатыри за дальними столами вставали с кубками, орали здравицу и пили стоя. Пили из объемных кубков, пили жадно, как в знойной пустыне, пили с одинаковой охотой хоть за великого князя, хоть за гордых козлов на узком мостике.

    За дальним столом один из богатырей, Сиявуш, уже красный и потный от выпитого, внезапно хватил с размаху серебряным кубком по столу. Там даже не качнулось, стол из вековых бревен, но кубок смялся в лепешку. Сиявуш захохотал:

    – Всего лишь серебро!

    Его сосед, богатырь Волчий Клык, захохотал еще громче:

    – Из чего пить будешь? Я не дам совать твое кабанье рыло в мой!

    Сиявуш грохнул кулаком о стол. Посуда подпрыгнула выше.

    – Я пил у короля Олафа из золотых кубков!.. Когда служил у короля Кнута, мне подавали кубок из золота и с драгоценными камнями!.. А в Царьграде пил и даже ел на злате…

    Гуляки, что только что хохотали над незадачливым богатырем, умолкли, начали прислушиваться. Претич легонько толкнул Владимира, указал глазами на захмелевшего богатыря, славного многими подвигами. Владимир уже и сам не спускал глаз с пьяного исполина. Богатыри за столами на глазах мрачнели. Старый богатырь по прозвищу Большой Топор внезапно пробурчал:

    – Мне тоже приходилось есть на злате… Но разве мы не взяли богатую добычу из Царьграда? Я говорю о дани, что они платят. Сам видел, как с кораблей перегружали золотую посуду, кубки, ящик с золотыми ложками… Почему это у князя в сундуках? Разве мы не проливали кровь за то злато?

    Сиявуш грохнул кулаком снова, взревел:

    – Почему едим на серебре? А там, глядишь, из медной миски заставят лакать, аки пса?

    Большой Топор ударил кулаком по краю стола:

    – Серебро – это не злато!

    – Злато!

    – Злато!

    Два огромных, как валуны, кулака потряхивали стол.