Несколько ночей подряд мы тайно беседовали, потом я пригласила Надю к себе на работу – хотела, чтобы она увидела показ мод, который был устроен в честь выпуска компанией «Бак» очередного нового парфюма. После того как манекенщицы продемонстрируют коллекцию, предполагался фуршет с большим количеством народа. У меня не было никаких далекоидущих планов, я просто вознамерилась встряхнуть Надюшу. Но она наотрез отказалась от приглашения, заныла:

– Меня не отпустят.

– Не говори, куда идешь, – предложила я.

– Так ведь спросят, – хныкала Надя.

– Скажи, что отправляешься в библиотеку, – придумала я подходящий предлог.

– Лгать? – ужаснулась Надя.

– Конечно, – ухмыльнулась я. – Сама частенько вру Белке – незачем ей всю правду обо мне знать.

– Врать нехорошо, – прошептала Надя.

– А всегда откровенничать с родственниками – это идиотизм, – отбрила я. – Короче, если решишься, то вот пригласительный билет.

На показе мод Надюша не появилась. Я обиделась, потому что рассказала ей, что впервые буду задействована в процессе как полноценный визажист, а не просто ассистент Франсуа, для меня это важный шаг в карьере. Но потом подумала, что мы с Надей общаемся недавно, ей мои достижения по барабану, и мое плохое настроение как водой смыло.

Роман Глебович договорился с одним из самых значимых в фэшн‑мире глянцевых журналов о репортаже. В Москву прислали титулованного фотографа из Нью‑Йорка, француза по происхождению, Роже Винтера. Наши модели, понимая, что всего лишь один кадр, снятый гуру фоторепортажа и иконой фэшн‑журналистки, способен вознести девушку со дна неизвестности на мировые подиумы, постарались произвести на Роже наилучшее впечатление. Красавицы нарядились по полной программе, встали на километровые каблуки, начесали кудри, наложили макияж и явились на фуршет, сверкая ослепительными улыбками.

И вот, уже после показа, Винтер, не обращая внимания на стадо однояйцевых блондинок, тихо беседовал с Арни, а я застыла справа от Франсуа, ожидая от него каких&либо указаний. Вдруг Винтер замолчал, поднял висевший на шее фотоаппарат, пару раз щелкнул затвором и спросил:

– Франсуа, кто эта девочка?

Арни проследил взглядом за рукой Роже, прищурился и ответил:

– Не знаю. Но ты прав, в ней что&то есть.

Я тоже повернула голову и удивленно спросила:

– Вы говорите о худышке в джинсах?

– Да, да, – закивал Винтер, – вон о той темненькой, которая небрежно заколола волосы, отчего половина прядей упала ей на плечи.

– В малышке есть шарм, – подхватил Франсуа. – Посмотри, как стоит – этакой изломанной линией… И руки хороши.

– А глаза, – дополнил Винтер, – как на древнерусских иконах – близко посажены к узкому носу.

Я еще больше удивилась:

– Мне всегда казалось, что вам, наоборот, нравится, когда глаза широко расставлены.

– Поверь, через год в моду войдут именно такие лица, как у этой юной незнакомки, – зачастил Роже, – я это чувствую. Совершенно иной типаж, необычный. Одухотворенный. Он сменит простые лица. Грядет революция, всем надоели девочки‑куклы…

Я молча слушала Винтера.

Резкие изменения в мире моды очень часто происходят из&за одного человека, которому пришла в голову гениальная мысль. Например, идея обрезать подол юбки почти на уровне талии или одеть женщину в брючный костюм. Однако сейчас дамы в галифе, пиджаках, смокингах или в микроплатьицах уже не вызывают особого интереса.