|
И в твоем случае все будет именно так. У меня не будет сердца, как не было его у тебя, когда ты решил все за меня, решил „подкорректировать“ ошибку, отобрав у меня право любить, ошибаться, заблуждаться… А может, это было лучшее из моих заблуждений? В любом случае это была бы МОЯ ошибка, МОЕ заблуждение, МОЯ любовь. Ну, да прочь эмоции! И этому ты тоже меня научил. Не тот ли это случай, когда ученик превзошел своего учителя?
Я верила тебе безоговорочно. Ты заслужил мое доверие. С самого раннего детства ты приучил меня ко многим вещам — ты доказывал мне каждую мелочь, а не утверждал… Ты убеждал меня в том, чего нельзя было доказать. Ты логически обосновывал все для меня, весь этот мир… Я — твое детище. Не только дочь. Ты очень многое в меня вложил. Ты воспитал СУПЕРЖЕНЩИНУ. И я до сих пор не могу поверить, что МЫ лоханулись, папочка. Ты — в том, что подстроил всю эту ситуацию. Я — в том, что повелась. Третьего человека не берем в расчет — он просто профессионально сделал то, что должен был сделать. Его ждет приз. Хотя с него особый спрос… Его собственный спрос с самого себя… Я могу простить тебе все, что угодно, на все жизни вперед. И прощаю, пойми. Дело не в этом. Жизнь справедлива — этому ты тоже научил меня. Согласно твоей логике все, что с нами происходит в жизни, — справедливо по определению. Потому что то, что мы будем делать с тем, что дает и преподносит нам жизнь, зависит от нас. И этот твой урок я тоже заучила наизусть. Так что не обессудь. Знаешь, папа, я всегда была чем-то, кем-то вроде суперсолдата: я была всегда и ко всему готова. Ты сделал меня такой. И вот этот час настал. Я готова ко всему. Я прошла все испытания, которые были уготованы мне тобой… Пройду ли это? Ты учил сжигать корабли. Не оставлять для себя лазейки про запас… Ты даже говорил: „Не попробую, а СМОГУ, дочь!“ Ты учил меня правильно ставить задачи, не пробовать! Иначе шансы на пробу могут оказаться существеннее, чем шансы на победу. Ты программировал меня на победу, всегда. Проигрыш мог быть только в одном случае: когда победить просто невозможно. А невозможно победить, это я сегодня поняла, когда тебя предают те, кому ты безоговорочно верил… P.S. Мы никогда с тобой не прощались. Ты научил меня ни при каких обстоятельствах не нарушать наши традиции. Я и в этом останусь безупречна. Бесконечно люблю тебя и уважаю. P.P.S. Маме, если она еще помнит, что у нее была дочь, объясни что-нибудь сам. Люблю тебя. Прощай!» Оля взяла с принтера текст, запечатала в конверт, надписала — «Моему папе» и положила его на пол у входной двери. Решение было принято. Сейчас главное — не дать себе времени засомневаться. Оля высыпала в ладонь все таблетки сомнола, которые так и не дошли до бабульки, бросила их в рот, решительно запила водой, почему-то на всякий случай перекрестилась, задернула занавески и легла в постель. Все, теперь надо только немного подождать. И боль пройдет. Ее боль. Те, кому станет больно, не думали об этой ее боли. Так почему она должна думать о них?.. Легкость, забытье, дрема стали обволакивать Олино сознание. Боль начала отступать…
* * * Карина в очередной раз тяжело вздохнула, опять покачала головой, снова вздохнула и… заплакала. Она долго не могла добиться от Сережи объяснения, что происходит. Поначалу он рассказывал ей об Оле каждый день. Она, как мать, радовалась первой настоящей любви сына, счастлива была, что девушку он выбрал достойную, добрую. А в последние недели — ни слова про Олю. То, что Сережа полюбил ее, а не просто увлекся, Карина поняла по его стихам. Обычай делиться с мамой всем написанным не нарушался уже много лет. И стихи, посвященные Оле, не стали исключением. Светлые, восторженные стихи… В них Сережа не гнался за столь дорогим ему Смыслом, в них жили чувства, эмоции, радость. |
