Бегство, погони, глупая трата времени. Люди испуганы, люди мертвы, все из-за этой грязной скулящей твари на земле.

– Святые, говоришь? Как боги? Ну, может быть, ты и веришь в эту религию, а я нет. И никогда не верил.

Он поднял маленький вороненый револьвер выше, чтобы Эдисон как следует его разглядел.

Эдисон попытался схватить его за ноги, но Малчек пнул его в лицо и откинул назад на траву. Вдохнув и шагнув вперед, Майк тяжело поставил ногу на правую руку Эдисона чуть выше локтя и безжалостно надавил. Он слышал, как хрустнула кость, и Эдисон закричал опять, стараясь ухватиться за него свободной рукой, пальцы беспомощно цеплялись за джинсы Малчека.

Тщательно прицелившись, Малчек опустошил магазин в руку Эдисона, начав рядом со своей ногой и методично поднимая револьвер к ладони, которая дернулась от четвертого и последнего выстрела. Эдисон вскрикнул, а затем, внезапно и конвульсивно задрожав, застыл.

– Вот он ты, «бог», – добродушно пробурчал Малчек. – Боишься, что не придется тебе больше заниматься золотой охотой. И придется научится вытирать задницу левой рукой.

Он бросил разряженный револьвер на тропу. Стук ног муравья все еще звучал в его голове, так много муравьиных ног, топающих все ближе и ближе. Громче, слишком громко.

Он повернулся, и даже не удивился видению, возникшему перед ним. Реддесдэйл, Терсон, Гамбини и Гонсалес, бегущие по тропе. Следом за ними, далеко позади, Брэнд и Клер. Она плакала, опираясь на шерифа, который нес винтовку. Почему она плачет? Ведь уже все кончено.

Появились еще люди. Сцена напоминала какой-то несчастный случай, на Майка уставились глаза и лица. Может быть, они появились из деревьев. Все остановились. Все смотрели на него. Все чего-то ждали. Чего?

Реддесдэйл решил в этот застывший миг вернуться за свой стол и больше не покидать его. Что-то прошло мимо него в этом лесу. Что-то стремительное, и он не мог его догнать.

Эдисон беззвучно лежал в луже крови. Малчек стоял над ним, как исхудавшее, измазанное грязью пугало, в рваной кровавой одежде, длинные волосы спутаны, испепеляющие глаза над кривой усмешкой.

– Может быть, ему стоит выучиться вязать одной рукой, – посоветовал он, качнувшись назад и снова шагая вперед.

Гонсалес поймал его, когда он падал.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ.

Он опаздывал. Быстро пройдя по коридору и отыскав в кармане брелок со связкой ключей, он отомкнул замок двери квартиры, но она поддалась с трудом. В узком проеме торчала ручка кресла, и он толкал его дверью, пока не отодвинул настолько, что смог протиснуться через щель.

– Эй, – позвал он, – нам больше не нужно баррикадировать входы, помнишь?

Он оттащил кресло туда, где оно должно было находиться, и огляделся.

Клер красила, после того как вернулась из офиса. Опять. И что-то еще… Она неуверенно вышла из спальни.

– Тебе нравится?

– Всегда, особенного в душе.

– Я имела в виду новую лампу, – улыбнулась она, подходя ближе и подставляя лицо для поцелуя.

Он открыл один глаз и нашел взглядом лампу на столике в углу.

– Я просто с ума схожу, – наконец сказал он в ее шею.

– М-м-м, особенно когда ты намыливаешь.

– Я имел в виду лампу.