Я сам прочитал письмо и нахмурился.

— Что же это тогда означает, во имя всего святого?

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ХЛАДНОКРОВНОЕ РЕШЕНИЕ

Осталось лишь сказать, что, как бы я ни мечтал отвертеться, в конце концов, ровно в пять, тщательно выбритый и исключительно скромный, явился в президентский дворец, где меня тотчас проводили в кабинет президента. Его кабинет был таким же скромным, как все помещения, которые он занимал. Он сидел за своим письменным столом и смотрел чрезвычайно серьезно. Из этого я заключил, что мне все же предстоит изрядный нагоняй, за чем последует и моя отставка. Так что я быстро встал по стойке «смирно» и приготовился встретить все, что скажет мне президент. Он поднялся, провел рукой по начисто выбритой голове; стекла его очков блеснули в солнечном свете, лившемся в открытое окно.

— Прошу вас, сядьте, капитан. — Он редко употреблял военные звания. Я сел.

— Сегодня у меня была долгая беседа с генералом Гудом, — начал Ганди. — Как вы знаете, мы обсуждаем возможности укрепления добрососедских отношений между Бантустаном и государством Новый Ашанти. В большинстве пунктов мы достигли дружественного согласия, осталась одна деталь, которая касается вас. Вы знаете, что я всегда выступал за свободное волеизъявление каждого человека и не в моих принципах заставлять человека делать то, чего он делать не хочет. Поэтому я изложу вам ситуацию, чтобы вы сами могли принять решение. Генерал Гуд вчера вечером вовсе не шутил, когда предлагал вам пост…

— Не шутил? Хотел бы я надеяться, сэр. Я не хочу, чтобы меня выставляли пособником убийцы…

Президент Ганди поднял руку:

— Нет, разумеется. Но генерал Гуд, кажется, испытывает к вам известную симпатию. Ему понравилось, каким образом вы отвечали ему вчера вечером.

— Думаю, скорее, что это было довольно жалкое выступление. Я хотел бы извиниться, сэр.

— Нет, нет. Я полностью понимаю вашу позицию. Вы сохранили большое самообладание. Вероятно, генерал Гуд намеревался также… устроить вам испытание. Он действительно благодарен вам за ту роль, которую вы сыграли, спасая жизнь мисс Перссон в Англии. Я могу и ошибаться, однако у меня сложилось впечатление, что он хотел бы оправдаться в ваших глазах. Возможно, он рассматривает вас как — как он это называет — представителя лучшей части белых. Возможно, он устал от убийств и действительно хотел бы построить лучший, более надежный мир, даже если его теперешние военные планы и выглядят несовместимыми с этим. Что бы ни было причиной, Бастэйбл, но он настаивает на том, чтобы вы были включены в число сотрудников дипломатической миссии, которая будет размещена в его столице, Новом Кумаси. Точнее говоря, это одно из условий. Вы будете единственным… э… белым сотрудником миссии. Если вы не согласитесь, он отказывается продолжать наши переговоры.

— Ну вот, сэр, если это не образ поведения сумасшедшего деспота, то я не знаю, что это такое! — сказал я.

— Разумеется, его поведение базируется не на той логике, которая нам знакома. Генерал Гуд привык, что его воля выполняется — особенно если речь идет о судьбе белого человека. Этого я не отрицаю. С другой стороны, вам также известно, как важны для меня эти переговоры. Я надеюсь, что смогу оказать влияние на генерала, чтобы он, по крайней мере, в будущем смягчил свою политику по отношению к завоеванным народам. Сейчас решается судьба всех моих надежд. Спросите свою совесть, мистер Бастэйбл. Я не хочу влиять на ваше решение, я и так пошел против своих принципов, поскольку уже заметил, что оказываю на вас моральное давление. Забудьте о том, чего хочу я, и делайте только то, что вы считаете правильным.