Во время всего повествования Николай увлеченно пытался выковырнуть из-под ногтей намертво засевшую грязь. Наконец, миссия была выполнена, холеные тонкие руки приведены в порядок. Лесник поднял на спутников торжествующий взгляд и только сейчас заметил звенящую тишину и вытаращенные в немом изумлении глаза.

— Эээм… Простите, я что-то не то сказал? — смущенно пробормотал Николай.

Андрей тихонько, но довольно отчетливо хмыкнул. И этот привычный звук будто послужил сигналом всем остальным. Невнятно похихикивая, парни вернулись к чистке оружия.

— Да чушь это все новомодная, — отозвался вдруг Чугун. — Где мы, а где эта твоя Ирландия. Нам и без забугорных штучек легенд хватает.

— Позволь поинтересоваться — и какие же легенды красочней, чем о женщинах Сид, ты знаешь? — Николай обиженно поджал губы. — Кроме подземных складов ДХ и «как мы с мужиками на татар ходили»?

— Слушай, Лесник, не стоит пытаться меня задеть. А уж если считаешь меня тупым солдафоном, то и подавно, — Чугун хмыкнул, сжал руку в кулак и уставился на него, будто видел в первый раз. — Прапорщик — состояние души, а не разума. У меня достаточно сведений самого разнообразного характера. В том числе и о мифологии родного края.

— Весь внимание, — глухо пробурчал Николай.

— Премного благодарен, — от широты чувств прапор даже изобразил шутливый поклон, что с его габаритами да из сидячего положения смотрелось более чем забавно. — Банши, говоришь. Девы-призраки, женщины-плакальщицы… — он задумчиво потер подбородок. — И до тебя слышали про них не раз. Да только вся эта клоака древних богов ничто по сравнению с нашим народом. Родину нужно любить, уважать и защищать. Особенно если в архиве ее истории имеются подобные нашим свершения.

Голос Чугуна стал более глубоким, красочным. Будто из ехидного солдафона он враз превратился в многомудрого сказителя.

— Был в Древней Руси обычай — полякование. Корни его тянутся еще во времена сарматов и скифов. Но так уж русским человеком заведено — душа широкая, вечно тянем к себе всякую новомодную пакость. Да суть не в том. По этому обычаю выезжал воин в чисто поле в одиночку и искал себе «поединщика». А найдя, дрался с ним насмерть, силушкой богатырской меряясь. Казалось бы — абсолютно мужское же занятие. Ан нет. В русских былинах «поляковщики» упоминаются так же часто, как и «поляницы» — женщины-богатыри. И они, ребятушки, скажу я вам, не какие-то там зачуханные заморские амазонки. Не полуголые одногрудые лучницы с ногами, как у старого кавалериста. Нет! Наши «поляницы» — бабы удалые, фигуристые, да в полных боевых доспехах, с копьями и мечами наперевес. Силой своей страху наводили на всех залетных богатырей. Но и красотой обладали писаной, перед которой спасовали такие знатные мужики, как Илья Муромец да До-брыня Никитич, — Антон улыбнулся.