— Нет, конечно.

— Так какого дьявола Тошкану терял время с этим Колумбом?

— Коломом.

— Whatever. На что он потратил наши деньги?

— Не знаю. — Томаш по привычке поднял указательный палец. — Я наверняка знаю лишь одно: профессор полагал, что изыскания имеют к открытию Бразилии самое непосредственное отношение. И в связи с этим перед нами встает вопрос: стоит ли продолжить эти изыскания? Из того, что Тошкану удалось обнаружить, едва ли получится соорудить статью к пятисотлетию экспедиции Педру Алвареша Кабрала. — Португалец смотрел Молиарти прямо в глаза. — Вы хотите разобраться во всем до конца?

Американец не колебался ни минуты.

— Естественно, — заявил он. — Руководство фонда имеет право знать, на что ушли его деньги.

— В таком случае перед нами встает еще одна проблема чисто прагматического характера. Дело в том, что исследовать больше нечего.

— Как это нечего? Разве у вас нет записей Тошкану и доступа к источникам, с которыми он работал?

— Какие источники? Я изучил все, что получил в Бразилии.

— Тогда придется попытать счастья в Европе.

— Вот это другой разговор. Куда мне обратиться?

— В Национальную библиотеку и в Торре-ду-Томбу. Это здесь, в Лиссабоне. Потом можно будет поискать в Испании и Италии.

— Ладно, — проговорил он. — А где находятся остальные бумаги Тошкану?

— Наверное, дома, у жены.

— И вы их до сих пор не забрали? Зная, как они важны для нашего расследования?

Молиарти покаянно склонил голову.

— Нет.

— Нет? — изумленно повторил Томаш. — Но почему?

Американец нервно скривился.

— Вы знаете, мы с Тошкану постоянно конфликтовали. Я хотел регулярных отчетов, он артачился. Боюсь, его жена не очень любит нашу организацию.

Томаш хмыкнул.

— Проще говоря, она не пускает вас на порог.

Молиарти виновато вздохнул.

— Точнее не скажешь.

— Что же нам делать?

— Наверное, вам придется навестить ее самому.

— Мне?

— А кому же еще? Вы не знакомы. Она даже не заподозрит, что вы работаете на нас.

— Простите, но это исключено. Я не стану обманывать вдову.

— А что вы предлагаете?

— Все очень просто. Пойдите к ней, извинитесь и объясните ситуацию.

— Это, к сожалению, совсем не просто, наша размолвка чрезвычайно затянулась. Идти придется вам.

— Нет, я не могу. Не представляю, как можно обманывать пожилого человека, только что…

Молиарти преобразился внезапно и жутко. Вместо славного и чуточку бестолкового парня, бескорыстного любителя истории перед Томашем предстал хладнокровный и расчетливый делец.

— Том, вам платят две тысячи долларов в неделю и обещали премию в один миллион, если вы разберетесь с делом Тошкану. Вы хотите получить эти деньги?

Потрясенный резкой переменой в настроении американца Томаш едва смог выговорить:

— Хочу… Конечно, хочу.

— В таком случае ступайте к fucking вдове fucking профессора и выцарапайте у нее fucking бумаги! — злобно пролаял Молиарти. — Вам все ясно?

На несколько мгновений Томаш онемел, с ужасом глядя на своего только что такого учтивого собеседника, но растерянность тут же сменилась гневом. Норонья чувствовал, как ярость поднимается из самых глубин его нутра, клокочет в горле, жаждет вырваться наружу. Лицо Томаша пылало, на щеках выступили багровые пятна.