Когда зазвонил синий телефон, Клейн рванулся к нему и схватил трубку, едва не вывалившись из кресла.

— Джон!

— Смит еще не звонил? — спросил президент. В его негромком голосе явственно слышались разочарование и напряжение.

— Нет, сэр.

— У нас два часа. Или даже меньше.

— Или больше. Корабли порой ведут себя непредсказуемо.

— Погода в Аравийском море спокойная и ясная вплоть до Персидского залива и Басры.

— Погода — не единственный фактор, господин президент.

— Меня пугает именно это, Фред.

— Меня тоже, сэр.

Клейн слышал дыхание Кастильи. В трубке раздавалось легкое эхо его голоса. Откуда бы ни звонил президент, он был там в одиночестве.

— Как ты думаешь, что сейчас происходит в ... там, где находится полковник Смит?

— В Дацу, провинция Сычуань, — напомнил ему Клейн. — У Спящего Будды.

— Китайцы однажды возили меня туда, — сказал президент, помолчав. — К этим изваяниям.

— Ни разу их не видел.

— Они прекрасны. Некоторым почти две тысячи лет. Они были высечены великими скульпторами. Иногда я задумываюсь — что мы оставим тем, кто будет жить через тысячу лет. — Президент вновь умолк. — Который теперь там час? У Спящего Будды?

— В Дацу такое же время, как в Пекине. Ради удобства Китай объединил все свои временные пояса. Сейчас там около четырех утра.

— Разве операция не должна была уже закончиться, а Смит — доложить о результатах? Что слышно о моем отце?

— Пока ничего, сэр. Но Смит знает о тех временных рамках, которыми мы ограничены.

Клейн едва ли не физически почувствовал, что Кастилья кивнул.

— Да. Разумеется, знает.

— Он сделает все, что в его силах. А это значит, он сделает больше, чем любой другой человек.

И вновь президент кивнул, словно был уверен в том, что все закончится благополучно, хотя он и терзался страхом, что его надежды беспочвенны.

— Я должен получить декларацию и отправить копию в Пекин Ню Цзяньсину. Но теперь слишком поздно, не правда ли? У нас нет времени, даже чтобы отправить документ в Китай в надежде, что он убедит консерваторов. Если передать декларацию факсом или по Интернету, они лишь рассмеются. Такие доказательства легко опровергнуть. В любом случае может оказаться так, что в Джун Нань Хаи есть люди, которые хотят войны, и они не поверят ничему, кроме подлинника.

— Джон что-нибудь придумает, — ободряюще проговорил Клейн, хотя не имел ни малейшего представления о том, что именно мог придумать Смит.

Президенту тоже ничто не шло на ум.

— Через час или даже раньше я велю Броузу отдать приказ. Нам придется задержать «Эмпресс». Я не вижу иного выхода, черт побери. Ты сделал все, что мог. И остальные тоже. Теперь нам остается лишь молиться, надеясь, что китайцы отступят, но я не могу даже представить такого.

— Да, сэр. Я тоже.

Воцарилась долгая тишина, потом президент печально произнес:

— Безумие и ужасы «холодной войны» повторяются вновь. Но на сей раз оружие гораздо более мощное, а мы можем оказаться в одиночестве. Все станет известно через два часа.

Дацу

У начала тропинки, которая вела через холмы к пещере изваяний, спал Дэвид Тейер, утомленный непривычными для него физическими нагрузками и нервным напряжением. Киавелли охранял его, сидя в темном салоне дряхлого лимузина и держа на коленях «АК-74» китайского производства, который ему дал Асгар Махмут.