– Я хочу убедиться, за что я вам заплатил деньги, – сказал он, швырнул на колени Рязанцеву пачку долларов и вылез из машины, махнув рукой, чтобы детективы немедленно уезжали.

Стоило черному «Фольксвагену» скрыться в переулке между нагромождениями многоэтажек, как перед Китайцевым, появилась серая «девятка». Задняя дверь открылась, и он с проворностью запрыгнул в машину.

На этот раз за рулем машины сидел один из парней киллеров. Блондинка в коротких шортиках удобно расположилась на заднем сиденье. Когда Китайцев очутился рядом, она обвила его за шею и, прижимаясь к нему тугой грудью, озабоченно спросила:

– У тебя все нормально? По-моему, ты неважно выглядишь. – В голосе ее чувствовалась забота, как о человеке, к которому она питала особые чувства. Это же выдавал и ее взгляд, которым она глядела на уже немолодого Валентина Павловича Китайцева.

Сидевшие на передних сидениях парни, усердно делали вид, будто не замечают этих нежностей. Каждый из них с легкостью готов был поменяться с Китайцевым ролями, чтобы уложить красавицу в постель. Но что можно одному, нельзя другому. Поэтому парни старались не приглядываться к тем любовным ласкам, которые сейчас происходили на заднем сиденье.

– Вот, кто нам нужен, – кивнул Рязанцев на неспешно бредущего по тротуару бродягу. Митяй на это пожал плечами. Иногда его равнодушие, граничащее с полным отстранением от всего окружающего, здорово бесило Рязанцева. Смотреть на Митяя тошно. Словно в облаках летает он, и когда вернется на грешную землю, неизвестно. А сейчас надо было действовать, пока бродяга не свернул на многолюдную улицу. И Рязанцев выскочил из машины, шагнул навстречу бредущему бомжу, который при виде предъявленного милицейского удостоверения, шарахнулся в сторону, но Рязанцев с ловкостью ухватил его за рукав рваного пиджака и притянул к себе.

Выяснив, что документов у бродяги нет, как нет и постоянного жилья, Рязанцев с Митяем затолкали его на заднее сиденье «Фольксвагена», а чтобы он не сопротивлялся, руки ему скрутили медной проволокой, моток которой валялся в багажнике машины вместе с инструментами.

Поляну в Измайловском парке, где им было велено прикончить бродягу, Китайцев описал довольно точно, объяснив, как лучше добраться до нее. Видно у вора с этой поляной окруженной сосняком были связаны какие-то свои воспоминания, которыми он не стал делиться с детективами. Но то, что он бывал там, это у Рязанцева не вызывало сомнений. И теперь, после того, как он позвонит и узнает, что бомж мертв, то наверняка пришлет кого-нибудь проверить, не обманул ли его детектив Рязанцев.

Рассуждая об этом, Рязанцев глянул на заднее сиденье, на котором ворочался бродяга. Жаль убивать безвинного, но ничего не поделаешь, бедолага сам подвернулся под руку. Значит, судьба ему такая.

– Вытаскивай его из машины, – сказал он Митяю, глядя, как оранжевый диск солнца медленно скатывается за макушки самых высоких деревьев, а из тенистой гущи уже потягивает вечерней прохладой. – Нам надо поторопиться, чтобы не пришлось торчать тут всю ночь.

Митяй легко вытащил из машины бродягу, поставил на ноги. Тот пытался что-то сказать, но Митяй малость постарался над ним, высадив все передние зубы и разбив до крови губы. При малейшей попытке что-либо произнести, очередной удар в лицо заставлял бродягу молчать. Он как видно не понимал, за что его хотят убить. Объяснений не требовал, догадавшись, к каким людям попал, но как всякому человеку, ему хотелось жить. И он слезами пытался вымолить в убийцах жалость. Продолжалось это до тех пор, пока Рязанцев не достал из внутреннего кармана пиджака пистолет с глушителем.

Увидев его, бродяга и вовсе упал перед Рязанцевым на колени, но о том, чтобы оставить его живым, не могло быть и речи. Зачем тогда было везти его через весь город сюда.

– Извини, бедняга, но у меня нет выбора, – сказал Рязанцев и нажал на курок.