Пока младший брат херней страдал, я учился, и учился много.

— Отлично, тогда я все подготовлю, а ты можешь быть свободен, — дает он рукой отмашку. — Я позову тебя, когда все будет готово. Или пришлю документы.

— Да, брат… можешь быть свободным, — не упускает возможность уязвить меня мой младший, за что получает весомый подзатыльник от своей матери.

Интересно получается, мной об дверь шмякнули, а ему простой подзатыльник.

Выходя из зала совещаний, я не мог поверить, что со мной так поступили. Оглянувшись и никого рядом не заметив, я позволил себе дать легкую слабину. На лице вылезла счастливая улыбка.

О, Кодекс! Я столько лет готовился и продумывал планы к своему совершеннолетию, а они взяли и сами выгнали меня! Я выучил в совершенстве семь языков из-за того, что не знал куда попаду после бегства. Я столько лет потратил на изучения культур разных стран. А они просто взяли и выгнали меня, как блохастого безродного щенка, а не наследника великого рода — Алекса Годарта!

Какие же надменные были у всех присутствующих рожи, кроме отца. Он просто делал свою работу, а вот остальные действительно были рады. Они всегда находились в хороших отношениях друг с другом, это только я «не пришелся ко двору», и считался, чуть ли не «прокаженным». Знали бы они, как тщательно я выстраивал это образ.

Моя мать — беглая имперская дворянка, которая вышла за отца по расчету. В результате их брака на свет появился я. Или, скорее, мое тело, а осознал я себя в нем ближе к шести годам.

Когда у меня пробудился Дар, отец и мать поругались, и он прогнал её прочь, сказав, что у нее слабая кровь. Ведь он даровал ей защиту, а взамен она должна была дать ему крепкого наследника. Это все, конечно, мне не говорили прямо в лицо, но я сам вынюхал эти подробности. Это было просто, учитывая общую нелюбовь «родственников» ко мне. Фактически, это был «секрет Полишинеля». И я подозреваю, что мне открыли его специально, чтобы как можно сильнее уязвить. Глупцы, как будто это что-то могло изменить!

Всю жизнь мне приходилось играть роль доверчивого, смышленого, но очень наивного малого.

И теперь все это закончится.

* * *

Чуть позже

Там же

— Любимый, я переживаю за нашего сына, — говорившая изображала неподдельное переживание на лице.

Аманду тяжело уличить в любви к его старшему сыну. Однако он не обращал внимания на такие глупости, как интриги и ковровые игры. Он старался вычленить главное из всех разговоров. Да и нет у главы рода времени на все это. У рода выдалась нелегкая зима, за которую произошло две клановые войны, и им пришлось потратить слишком много сил и потерять много людей.

— Я тебе еще раз повторяю… он больше не мой сын, и мертв для рода, а тем более для клана. Это решенный вопрос, и что с ним будет дальше, меня уже не волнует. Он сам виноват в том, что произошло. Его слабость — это не только вина его матери, но и его самого.

— Я понимаю, — едва улыбнулась мать следующего наследника, который, по сравнению с Алексом, обладает действительно боевым магическим навыком — даром молнии, и прекрасно его развил. — Родись он в роду Анделов, то стал бы почетным его членом, а может и главой Рода. Эти староверы обожают все, что связано с искусством и, буквально, поклоняются ему. Увы, мы не они, и должны держать лицо боевого рода.

— Вот видишь, ты сама все понимаешь, — ответил ей мужчина, не глядя в ее сторону, и перебирая бумаги.

У Генри Годарта сегодня было еще много дел. Ему стоит решить судьбу сына… бывшего сына.

Он долго думал, прежде чем проработать все варианты.