Герцог улыбнулся.

– Александр, вы ещё очень молоды, и многого не понимаете. Когда вы доживете до моих лет, – тут он слегка сбился, а затем улыбнулся. – ЕСЛИ вы доживете до моих лет, то вы поймёте, что в какой-то момент человеку становится скучно, когда у него есть почти всё, что он захочет. Деньги на любые капризы. Власть для любого решения. Ему хочется чего-нибудь новенького.

– Например, вырезать всех на земле мелкого баронства? – уточнил я.

Доброхотов не выдержал и рассмеялся.

– Зачем же вы так, Александр? Вы можете рассказывать эти байки кому-то другому. Бедный, несчастный, захолустный барон. Такой образ вы для себя создали? Уверен, что у вас такая прекрасная невеста, и вы хорошо изучили меня. Вы достали всё, что только можно было из свободного доступа, а возможно даже намного больше. Это ведь так?

Я решил промолчать, и лишь пожал плечами.

– Ну, это риторический вопрос. Я и так это знаю. Так вот, тогда вы знаете, что иногда я вступаю в игру и выбираю себе достойного противника. Попинать ногами беспомощного и слабого? Да, иногда я это практикую, – развёл он руками, и продолжил как ни в чём не бывало. – Но это я делаю в спальне при наличии соответствующего настроения. Тебя я сначала прощупал, а затем заинтересовался. И заинтересовался не зря. Так кто были эти люди, Александр, которые напали на тебя?

– А вы с какой целью интересуетесь? – улыбнулся я.

– О, – снова засмеялся Доброхотов. – Вот почему у меня сложилось впечатление, что вы уже знакомы с уважаемой Сарой Абрамовной Голдсмит. Но я тебе отвечу. Меня интересует в этом один вопрос. Это была звезда Распутина, ведь так?

Я молча посмотрел ему в глаза. Если я и успел понять что-то за свою долгую жизнь, то есть на свете информация, которая бесценна, а есть информация, которая стоит денег. Я ещё не определился, насколько важна эта информация для Доброхотова, но помогать просто так я ему не буду.

Мы играли в гляделки несколько секунд. И я заметил, как у Доброхотова легонько дернулся левый глаз. Первая эмоция, которую я увидел. Похоже, что ему не нравится, как идет наш разговор.

– Хорошо, я приму твою игру, – вздохнул Доброхотов. – Я на девяносто девять процентов уверен, что я прав. Почему на девяносто девять? Да потому что я в себе уверен только на девяносто девять. Это была любимая пословица моей жены, которую убил верный пёс Распутина Любомир.

Лицо Доброхотова при этих словах осунулось, веселье покинуло его глаза, и я почувствовал, как вокруг начинает распространяться аура – аура неминуемой гибели для всех находящихся рядом.

– Командир, опасность! – это был Волк, который дежурил с ребятами снаружи, и такое возмущение в силе мог почувствовать.

Я потянулся к уху, и два раза стукнул пальцем, давая условный знак, что всё в порядке, внимательно слушая Доброхотова.

– Распутин решил, что может использовать меня в своих целях. Не буду скрывать, я с ним знаком. С ним трудно не познакомиться, ведя бизнес по всему миру. Так вот, он решил склонить меня на предательство интересов Империи. А когда я несколько раз отказался, он убил мою жену. Просто так! Он не шантажировал, не угрожал. Для себя он понял, что я не поменяю мнение. Он сделал это просто… – Доброхотов на секунду скривился, – Просто, потому что захотел, а еще, чтобы сделать мне больно. И ему это удалось.

Он снова замолчал. Я не торопился, видя, что он до конца еще не выговорился, потихоньку отхлёбывая кофе.

– С тех пор прошло много лет. У меня появились новые жёны, и много детей, – продолжал спокойно рассказывать герцог, глядя куда-то в пространство. – Ведь Род превыше всего, не так ли? И в нём не должно быть места чувствам.