Ну вот, на третий день, когда мы прошли еще дальше на север, все увидели странное зарево, что показалось в районе Северного полюса.

— Странно. Ещё слишком далеко, чтобы видеть сияние порталов, — нахмурился Пушкин, который в данный момент сидел рядом со мной. Вот он от какао не отказывался.

Шнырька уже изошёлся на говно и воду, буквально попискивая в истерике, что я разграбил все его запасы. Ну, я сказал, что по возвращении мы всё восполним, хотя мелкому засранцу я совсем не верил. Запасы у него, судя по всему, бездонные.

— Ну, вы сколько там порталов видели? Один, два, ну, максимум, три, — предположил я у Пушкина.

И тот с интересом посмотрел на меня.

— Что-то я не помню тебя, Александр, в той единственной экспедиции, которую организовал Император Михаил к Северному полюсу. А больше экспедиций, я точно знаю, не было. Так откуда ты знаешь, что я там мог видеть? На тот момент… — он на секунду задумался. — Мне кажется, даже твой отец ещё не родился.

Я пожал плечами, и буркнул привычное.

— Секреты Рода.

— Да-да, секреты Рода, — покачал головой Пушкин. — И что ты вообще хотел сказать этой фразой?

— Этой фразой я хотел уточнить один очень простой вопрос. Сколько порталов там было, вы говорили?

— Я ничего не говорил, — усмехнулся Пушкин. — Ну да, там было два портала. Ты угадал.

— Я не угадывал, — покачал головой я. — Так вот, в данный момент таких порталов, как вы сказали, там минимум дюжина. И ещё один или два портала побольше. Откуда, вы думаете, Жути появились?

— Чёрт! Исполин тоже может в любой момент оттуда пройти⁈ — кажется, Пушкин озаботился.

— Нет, это вряд ли. Исполины сквозь миры не ходят. Их выращивают прямо здесь, на месте.

— Саша, — Пушкин нахмурился. — Нам нужно серьёзно с тобой поговорить после этого похода. Ну, если мы выживем, конечно.

— Выживем, конечно, — улыбнулся я. — Вот только сейчас две Жути движутся в нашу сторону, битком забитые десантом Серых. Надо их разбить, а дальше будет проще.

— Две Жути? — Пушкин скривился. — Так, это будет сложно.

Он спрыгнул с брони, озабоченный и готовый к команде.

— Александр Сергеевич! — позвал я.

— Чего?

— Ваша правая, моя левая.

— Твоя… что? — удивился Пушкин, потом улыбнулся, и кивнул головой. — Ладно. Принято!

Он побежал вперёд. А рядом озабоченно поинтересовалась Хельга.

— Саша. А как же я?

— Не терпится? — улыбнулся я. — Ну, в принципе, ты мне можешь помочь. Только мне понадобится от тебя полная преданность делу и беспрекословное повиновение. Справишся?

Хельга неуверенно кивнула, а я залез в рюкзак и достал свою любимую уже полупустую шкатулку, затем открыл её.

— На, закинься немного. Я думаю, четырёх жёлтых будет достаточно.

— Саша, у меня от них изжога.

— Запей их тогда какао, — посоветовал ей.

— Да ну тебя…

Девушка, тем не менее, закинула, одну за другой, четыре желейки. Пушкин уже раскомандовался. И Одарённые разворачивались в боевые построения. Неторопливо приближающиеся Жути было видно уже невооружённым взглядом.

Когда Хельга проглотила последнюю желейку, я улыбнулся.

— Придётся немножко полетать, держись за меня крепко, и делай то, что я говорю.

— Полетать? На чём? — удивилась она.

— Да вот на этом…

Сзади с хлопком возникла Ледяная Виверна, которая тонко закричала и присела на снег, опустившись и подогнув лапы, дабы мы могли спокойно на неё залезть.