— Эмико! — крикнул он, и поднялся с лавки, покачнувшись.

Ну да, паразит не просто так в нём сидел. Даже вкачав в него энергию, Император был ещё далёк от своих сил.

Тут уже вёрткий Накамура пробежал с одной стороны, и Хироми со второй. Они почтительно подхватили Императора под руки.

— Она… — он повернулся ко мне.

— Пока жива, — сказал я. — Но мне кажется, нам надо поговорить.

Тут я увидел, как внутри Императора закипает сила. Нет, она не была враждебна для меня. Просто японский Император накапливал в себе силы, чтобы… просто ровно стоять.

Он встряхнул руками, как будто сбрасывая пыль. И Накамуро с первым советником сразу отскочили в сторону.

Император прищурился, и окинул всех взором. Потом поднял взгляд наверх, и кивнул каким-то своим мыслям. Видимо, он понял, где он находится, и что примерно произошло.

— Оставьте нас с Александром наедине!

— Вы уверены, Ваше Императорское Величество? — тут же уточнил первый советник.

Ну да, Император вернулся. Теперь снова можно подозревать несчастного барона. Такие мысли пришли мне в голову. Я еле удержался, чтобы не рассмеяться.

— Живо! — добавил Император. — Прекратить все военные действия. Никому ничего не делать до моего прямого приказа. Если понадобится подтверждение моих слов, пусть поговорят с Кагавой. Всё понятно? Мне нужно поговорить с молодым Галактионовым.

— Понятно, Ваше Императорское Величество!

И все с поклонами вышли наружу.

Император протянул руку. Несмотря на то, что мы находились в антимагическом поле, тяжёлые створки дверей дистанционно закрылись. Он силён, очень силён. Думаю, что он вполне мог бы в прямом бою противостоять Ярене. Но она поступила подло, как всегда, и не оставила ему шансов.

Император молча подошёл и опустился на одно колено, приложив руку к её голове.

— Можно, я верну её в сознание?

Он поднял глаза на меня.

— Это несколько преждевременно. Для начала нам нужно поговорить. И поговорить серьёзно.

Император Японии понимающе кивнул.

— Что ж, этот разговор назревал давно. Я готов поговорить с тобой, Александр Галактионов!

Мы проговорили долго. Император с грустью рассказывал, как умирала его единственная любимая дочь. И как внезапно пришла помощь. Как он радовался и заново привыкал к новой личности дочери, радуясь её успехам и большой силе.

Но, чем старше она становилась, тем чаще начали возникать подозрения в том, что не всё, что она рассказывает, правда. Как начали появляться откровенные косяки, на которые он закрывал глаза. Последним из них была встреча со мной на турнире Истребителей.

— Я готов принять то, что я был не прав, и я недостойный Император, так как из-за своих личных целей я поставил под угрозу весь свой народ и всю свою Империю. Вы окажите мне честь, Александр, и одолжите мне ваш нож?

Он кивнул мне на пояс.

— Эээ, что начинается-то? — я несколько оторопел. — Не надо никаких ритуальных самоубийств. Вы что, с ума сошли?

— Мне кажется, вы забываетесь, барон, — если бы глаза могли метать гром и молнии, то они бы сейчас летели бы из глаз Императора. Но подозреваю, что он может метать гром и молнии, возможно, не глазами, а чем-то другим, но прямо сейчас держался. Но тон у него был, да, такой годный, императорский.

У меня очень много слов крутилось на языке. Но все они склонялись к тому, что убить себя Императору, это было проявлением слабости и трусости. Два раза подумав, я решил не произносить это вслух. Скинем это на душевную травму сильного человека. Не каждый день в него вселялся душевный паразит. И не каждый день его предавала собственная дочь.