А у Спорика был еще и запасной вариант: поздней весной и летом с осенью оттянуться от текущих забот на яхте. Благо, что яхт клуб находился в Водниках, до которого можно было дойти пешком или две остановки на электричке. Многие в институте увлекались парусным спортом, имели разряды, были и мастера спорта, совмещающие дела большой науки с яхтовой забавой, от кандидатов до академиков, например, Володи Фортова. Но суперзвездой яхт клуба был мастер спорта, или даже мсмк Демарин, приятель Владислава Антоновича и Ивана Николаевича. А в один темный зимний вечер неизвестные жестокие бандиты убили мастера спорта по парусному спорту, победителя многих соревнований Демарина. Позарились на его шикарную турецкую дубленку, привезенную с соревнования парусников в Средиземном море, и лишили жизни. Оставили истекающей кровью, без верхней одежды суперзвезду на льду в мороз.
Нет уже на белом свете Владислава Антоновича, как и нет инициатора создания аудио матриц и «лженаучной концепции волнового генома», после гибели восходящей суперзвезды парусного спорта Демарина, много с тех памятных лет утекло воды, многие и многих героев повествования поглотила молчаливая река под названием Лета.
Памятливый Иван Николаевич полнил свою память не тяжкими мыслями о непреложности смерти, а некими живыми и отчасти парадоксальными воспоминаниями о своем коллеге Владиславе Антоновиче, или Владике. Когда они уже перешли с излишне вежливого, официального «выкакния» на «ты», он спросил:
– Владислав Антонович, как тебя легче именовать одним именем без отчества – Владислав или Влад?
– Владик. Коротко и ясно, с вызовом мерзостям текущей реальности.
– Хорошо, – пожал плечами Иван, – Владик, так Владик… Только нет в этом, уважаемый коллега, какого то налёта детскости и шарма подросткового?..
– А я и есть по своему неунывному духу оптимистичный подросток хитрован, с вызывающим поведением. Разве ты, Иван, не заметил это?..
– Заметил, конечно, заметил.
– А когда заметил?..
Иван Николаевич хотел выложить свое наблюдение сразу, но решил повременить, сказал многозначительно, напуская тумана:
– Я тебе это, Владик, скажу попозже, когда отточу свои мысли на этот счёт. Не возражаешь?..
– А чего возражать то, Иван… Подростки хитрованы – существа мобильные и шустрые, иногда и вызывающе нагловатые, чтобы скрыть свою чрезмерную генетическую застенчивость и свои внутренние комплексы… Об этом тебя заранее предупреждаю в прелюдии зарождающейся мужской коллегиальности тире дружбы… Вижу, ты улыбаешься своим мыслям…
Как тут было не улыбаться Ивану Николаевичу, если он вспомнил, как после прослушиваний песен Высоцкого, уже после смерти барда менестреля, Владислав Антонович, сам вставал и призывал всех присутствующих слушателей его магнитофонной ленты почтить память гениального автора. Но тут же с легким укором добавлял:
– Конечно, не все гениально у него, как говорится, где шампанское, где бормотуха, а где и вовсе политура, или смесь шампанского с политурой… Только излишнее поклонение Володе, создание культа знаковости его имени, песенного творчества лично меня бы поставило в неловкое положение… Когда все будут вставать в честь его памяти после прослушивания песен, я бы тогда продолжал бы оставаться диссидентом… И не вставать со всеми, не идти строем под знаменами поголовного признания барда, всегдашний диссидент в моем лице знает о политуре в творчестве гениального Володи и его сильнейшей алкогольной и наркотической зависимости и недостойном желании «грести деньги лопатой» под себя…
Иван Николаевич тогда жестко с напором спросил:
– О смеси шампанского с политурой ты сам додумался, или этот образ откуда то позаимствован?.. Источник есть?.. Откуда ноги растут у него?. |