— О, очень приятно встретить вас. Прошу прощения, что не узнала сразу — здесь довольно темно, — только и сумела вымолвить я в первую секунду.

Надо же, тот самый незаконнорожденный брат Стефана Дагворта! Действительно, я смутно припоминала обстоятельства нашего знакомства. Тогда, кажется, близнецы со скандалом выжили из замка очередного гувернера, и их воспитанием по просьбе рассерженной Абигейл занялся мистер Доминик Синглтон. На шесть долгих месяцев в Дагворте воцарилось спокойствие — ровно до того момента, когда «доброго дядюшку» на посту воспитателя сменил очередной выписанный с материка специалист.

— Леди Абигейл сегодня п-превзошла саму себя, — улыбнулся Доминик, положив полную руку на перила. Внизу, под скрипучими досками, плескались речные волны. — Может, п-пройдем к д-другим гостям? Там наверняка б-будет веселее, чем тут, в одиночестве.

— Пожалуй, — согласилась я и, решив, что начать выполнение задания Эллиса можно прямо сейчас, ненавязчиво продолжила: — Леди Абигейл, похоже, нынче просто блистает. Знаете, я рада этому, ведь в последнее время она была несколько подавлена. Думаю, это заметили и вы.

— К-конечно, заметил, — вздохнул мой собеседник, помогая мне сойти по ступенькам на берег. — Столько в-всего случилось этой в-весной… Впрочем, не будем о г-грустном. Хотите г-глинтвейна?

— Разве что немного. Становится прохладно…

Продолжая вести необременительную светскую беседу, мы приблизились к одному из костров. Слуга с поклоном вручил нам кубки. Я пригубила. Вино было слишком сладким, почти приторным.

Как раз во вкусе Абигейл.

А тем временем Доминик Синглтон разговорился. Под влиянием глинтвейна он стал куда как более словоохотлив и даже решился вернуться к «грустным темам». Но только-только начала вырисовываться передо мною занятная история о «шалости» близнецов, едва не стоившей Абигейл седых волос, как беседу нашу довольно грубо прервали.

— А вы, оказывается, сплетник, мистер Синглтон, — холодно произнес кто-то за моей спиной. Голос напоминал глубокий металлический звон — как у верхней гитарной струны, натянутой до предела. — Думаете, я не решусь вызвать на дуэль простолюдина? О, совсем вылетело из головы — вы же у нас эсквайр. Значит, формально я могу пригласить вас прогуляться на Королевскую площадь и там укоротить ваш болтливый язык.

Уже почти стемнело. Костры и факелы рассыпали рыжеватые отсветы по траве, деревьям, человеческим фигурам… Но даже в этом полумраке разглядела я, как страшно побледнело одутловатое лицо Доминика.

— П-простите… п-пожалуйста, простите… — просипел он, перепуганный насмерть. — П-поверьте, ничего, п-порочащего вас, я бы не п-по-посмел… Сэр Фаулер!

По спине у меня пробежал холодок.

«Я женщина. Мне дуэли не грозят», — напомнила я себе, словно маску надевая уверенную и надменную улыбку.

И — обернулась.

Неприятный сюрприз: Фаулер оказался почти на голову выше меня. Темные волосы вились романтическими локонами, густые ресницы могли бы стать предметом зависти даже признанной красавицы — пожалуй, облик баронета вызывал бы симпатию, если бы не презрительный прищур и кривящиеся в глумливой усмешке губы.

Никогда не любила самоуверенных нахалов, считающих, что им дозволено все лишь потому, что их щедро одарила природа.

— Добрый вечер, сэр Фаулер, — тем не менее, вежливо поздоровалась я. — Не понимаю, о чем вы говорите. Разве кто-то собирался сплетничать? Мы с мистером Синглтоном просто беседовали…

—… о тех, кто при беседе не присутствует, — закончил язвительно Фаулер.