И, повинуясь его элегантному жесту, лакей с поклоном вручил мне книгу.

— О, как мило.

— Я же знаю, что вы любите полезные подарки, любезная моя племянница, — сладко улыбнулся дядя.

На обложке книги значилось:

«Как удачно выйти замуж. Рецепты леди Сесилль».

— Вижу, вы уже поговорили… по-родственному, — послышалось у меня за плечом прохладное, и я выдохнула с облегчением: в присутствии маркиза Клэр не стал бы мне докучать. Так и случилось — он откланялся достаточно быстро.

— Никак не пойму этого человека, — задумчиво произнес дядя Рэйвен, когда Клэр удалился в комнаты, подготовленные для гостей. — Его поведение — следствие зловредности или всего лишь глупости?

— Не выношу его, — искренне призналась я. — Но мама говорила, что Клэр всего лишь желает ей счастья — по-своему.

— Будем надеяться, что так…

Взгляд маркиза был отнюдь не добрым.

Затем, почти одновременно, прибыли герцогиня Дагвортская и чета Клэймор, затем — Луи ла Рон, который преподнес мне еще не поступивший в продажу утренний номер газеты «Бромлинские сплетни» с небольшой, но очень лестной статьей, посвященной моей особе и кофейне «Старое гнездо». А потом гости начали прибывать так быстро, что мы с дядей Рэйвеном едва успевали встречать их. Впрочем, к половине девятого поток иссяк. Лишь когда все расселись за столом и начали светские беседы, а я смогла перевести дух. Благо с развлечением гостей неплохо справлялись мои друзья — Глэдис отвечала за многомудрые беседы о высоком искусстве, Эрвин Калле — за пикантно-богемные разговоры, ла Рон — за сплетни и политику, а Эмбер одной улыбкой могла смягчить любую неловкость.

Время словно бы не пролетало — а пролетало мимо; неосязаемое, шумное, веселое, быстрое, неостановимое…

После второй перемены блюд я наконец-то почувствовала себя спокойной и уверенной. Леди Абигейл, поначалу с неприязнью посматривавшая на старого маркиза Истрей, который зачастую позволял себе неприятные высказывания о ее муже, когда тот был жив, позабыла о великосветских дрязгах и даже соизволила завести беседу со старым врагом. Эрвин Калле, сидевший ближе к середине стола, уже откровенно зазывал гостей на свою новую выставку; многие, впрочем, только радовались такому повороту событий, так как слава художника год от года только росла.

Словом, воцарилось относительное равновесие… и именно в ту минуту, как я подумала, что самое трудное позади, Магда доложила, что принесли еще одну коробку.

— Пусть ее поставят к остальным подаркам, — тихонько указала я на стол, где были сложены многочисленные коробки, свертки и конверты. — И скажи Георгу, что горячего шоколада придется делать больше.

Магда послушно исполнила поручение. Через некоторое время служанка внесла небольшую черную коробку и поставила ее на стол. Пора было уже устраивать небольшой перерыв, а после него — кофейную перемену, но тут случилась странная вещь.

Кошка в золоченой клетке вдруг вздыбила шерсть и страшно зашипела, а затем рявкнула.

— Святые небеса! — охнула Абигейл и заморгала. Гости постепенно замолкали, один за другим. А кошка все шипела и шипела, выгибая спину и яростно топорща черную шерсть. Служанка потянулась было к клетке, чтобы убрать ее, но маркиз взмахнул рукой:

— Нет, погодите. Леди Виржиния, не подходите к коробке. А всех собравшихся попрошу оставаться пока на местах.

Подозвав служанку, маркиз что-то коротко приказал ей, а затем подошел к столу с подарками и осторожно приподнял загадочную черную коробку. Я с опозданием заметила, что она была перевязана траурными лентами и сглотнула.

«Странная форма для подарка на совершеннолетие», — пронеслось у меня в голове.