Оскару нужно было тепло, женское тепло, которым он мог бы согреться, в котором он мог бы сомкнуть глаза и уснуть. Молодая, чистейшая душа, не знавшая пороков и горя; не скорбящая ранее, сохранившая ангельскую, нетронутую улыбку.

Оскар встретил свое двадцатилетие у океана. Он смотрел на него, но он не излечивал его раны, а только шумел. Этот ненавистный ему шум, эта ненавистная жизнь, свой двадцать первый день рождения Оскар встретил в публичном доме в объятиях сорокалетней путаны. А ему всего лишь нужно было женское тепло, ему всего-то нужно было на льдине согреться.

Оскар не понимал, почему Роза его спрашивает о чуде, и что оно такое – это чудо, о котором едва ли скажет увядший лепесток, который смог себя оживить на мгновение. И этим мгновением она называет жизнь. Что есть чудо, Роза, если ты больше собственных морщин боишься завтрашнего дня? Что оно такое это чудо, Роза? Париж смотрел на ресницы ее сомкнутых глаз и понимал, что ее не вылечит океан. Что ее ничто не вылечит, но, возможно, она сумеет на время согреться.

Оскар мел улицы на протяжении шести лет, быть дворником не было его призванием, но ему так хотелось очистить весь мир, каждую улицу, но они не становились чище. Те, кто пытается изменить весь мир – в первую очередь пытаются изменить себя. И Оскар себя изменил, когда впервые услышал выстрел револьвера, когда впервые увидел человека, убившего свою женщину, уничтожившего свою любовь и при этом избежавшего наказания. Он изменил себя, когда увидел Пьеро, приставившего револьвер к его затылку; в те секунды Оскар впервые почувствовал себя не жертвой, а палачом. Ведь он никого не убивал, ведь он не должен был нести наказание за другого. Оскар полностью излечился лишь тогда, когда приставил к убийце зеркало и показал ему его отражение. Убийцей запомнил Оскар Пьеро и никогда не искал ему оправдания.

Оскар оставил себе имя Париж, как начало новой жизни и завершение старой. Он сбросил с себя эту поганую, тошную жизнь вместе со своим старым свитером, он купил себе билет на чужой самолет и отправился в чужую мечту. Как называла эту мечту Роза – «город восходящего солнца».

Оскар смотрел на сонное лицо своей новой возлюбленной и понимал, что в этом мире есть только он «до» и он «после»…

Люди, для которых не существует, кроме черного и белого, других цветов, видят сквозь собственную призму мир черно-белым. И пусть у Парижа были синие, как океан, глаза – для него океан всегда был черным.

Оскар потратил шесть лет на то, чтобы сделать этот мир чище, и за то время, что он мел улицы, он повидал много самых разных людей. Практически все, глядя в его сторону, считали, что он нищий, бездомный. Но у Оскара был дом, и вырос он в обеспеченной семье, где денег всегда было в достатке. Пьеро видел, как Оскар покупал своему новому влечению, новой попытке вернуть себя прежнего – кабриолет черного цвета. Пьеро не знал, что нищий дворник не убийца его жены, не бездушный киллер, а всего лишь молодой парень, который не может найти в этом мире себя.

«– Ты меня не убьешь, а иначе ты бы зарядил два патрона, – безразлично сказал убийце Оскар, вспоминая, как прошлой ночью проверял барабан его револьвера.

– Я никогда не держал в руках оружие, а впервые я его поднял с пола тогда, когда ты застрелил свою жену… Пьеро, это ведь имя из какой-то книги, верно?»

Париж иногда возвращался в тот роковой день, чтобы еще раз повторить диалоги, он возвращался туда, чтобы н