Ребята, я вам всем не мешаю?

— Нет, погоди. — Мужик нависает над пацанами гневной скалой. — Я хочу понять, зачем вам, дебилам, это понадобилось.

Они считали меня вампиром, парень. Вот я-то как раз это отлично понимаю, все факты говорят против меня.

— Я весь внимание. — Раскаты грома в голосе мужика пригибают головы пацанов к земле. — И мне ответ нужен сейчас, а не завтра.

— Мы думали, она вампир.

Ну, что я говорила? Господи, вот еще вампиром прослыть мне никогда не удавалось, но я исправила это досадное упущение в своей биографии.

— Что?!

— А что! — Старший мальчишка вздернул подбородок. — У дяди Лени горло разорвано, а крови почти что и не было. И Митрофановна умерла… вампиры умеют заживлять раны, а тут его вспугнули, наверное. Ее.

— И вы решили…

— Ну да. Солнечный свет. — Мальчишка смотрит в сторону. — Мы думали…

— Ну, это вы еще даже не начинали думать. — Голос мужика звучит даже ласково. — Но я вас думать научу, факт. И сейчас вы сначала тут все приберете. Мигом за табуретками, и убирать. А вашим родителям я уже позвонил, они едут.

Двое пацанов даже попятились, но убегать смысла нет, и они это понимают.

Вернулась смуглая тетка, неся в руках врачебный чемоданчик, за ней громыхнул табуретками охотник на вампиров.

— Роза, помоги-ка мне. — Медработник поставила на пол чемоданчик и вытащила из него одноразовую стерильную салфетку. — Тебя как зовут, детка?

Это она мне, понимаете. Наконец заметила. Детка, забавно.

— Линда.

— Ну, так вот, Лидочка, давай ножку на табурет, мне так удобней будет шить.

Так, и здесь я Лидочка. Ну, ладно.

— Роза, держи таз, я промою раствором фурацилина.

Граждане, мои ноги приделаны ко мне, вообще-то. И раны чертовски болят — шок прошел, и я ощутила все и во всей красе.

— Надо укол делать, рану придется прозондировать, не стерпит она, да и незачем.

Дверь открылась как раз на середине пошивочных работ. В комнату ввалилась какая-то пара, которая тут же вцепилась в одного из пацанов, и истеричная толстуха, которая принялась орать на меня.

Я абстрагировалась. Когда я слышу такой визг, я тут же абстрагируюсь.

Вишенкой на торте оказался полицейский, который пришел задать мне вопросы. Вернее, два полицейских, один из которых принял живейшее участие в разборе полетов вокруг антивампирского хулиганства, а второй пристал ко мне с вопросами. При этом мне зашивали ногу, и я ощущала себя весьма неоднозначно.

— Молодой человек, вы другого времени не нашли? — Докторша отложила иголку и намазала шов чем-то едким. — Вы же видите, в каком она состоянии.

— У меня работа. А скажите, вчера вечером вы не видели ничего, что показалось вам необычным или подозрительным?

— Нет.

Трупы я и раньше видела, но на тот момент я ничего такого не заподозрила, а что необычного может быть в валяющемся на земле пьянице? Ну, допился до коматоза, и все. Ничего необычного или подозрительного, так что я совсем не солгала.

— А вы куда-то выходили вечером?

— Да, за чаем выходила, часов около девяти. В магазин через дорогу, чек где-то в кармане.

— И когда возвращались обратно…

— То ничего подозрительного не видела.

Продавщица может вспомнить меня, и на чеке есть время, в которое я была в магазине.