Зубатый приехал без предупреждения и застал охотоведа Чалова врасплох. Испуганный и смущенный, он бестолково засуетился, а тут еще увидел собак и окончательно растерялся.

— Забери их назад. — Зубатый передал ему спаренный поводок. — Они тебе нужнее…

И увидел, как Чалов заморгал, недоуменно задергал плечами.

— Анатолий Алексеевич… Я все понимаю, но подарок есть подарок…

— Извини, тогда нехорошо получилось. Пусть они ходят на охоту, что им в вольере сидеть?

— А когда же ты на охоту? Сейчас бы лося по чернотропу, с собачками, а?.. Егеря у меня отличились нынче, две чищенные берлоги нашли! В одну-то уж точно ляжет и по первому морозцу бы…

— Приеду, — пообещал Зубатый. — Сразу после инаугурации.

Он уже сел в машину, когда охотовед опомнился.

— Что теперь с хозяйством будет, Анатолий Алексеевич? Жалко, столько труда вбили. Крюков, говорят, совсем не охотник.

— Говорят… Да ведь раз приедет, посмотрит и втянется.

— Нет уж. Если за душой страсти нет, не втянется.

— А ты его втяни.

— Я научу, что делать, — вдруг заговорил Чалов с оглядкой. — Угодья вместе со штатом надо передать Химкомбинату. Ты уйдешь туда генеральным…

— С чего ты взял? Кто сказал?

— Все говорят! Ты послушай меня!..

— Ладно, и так не пропадет. — ощущая прилив тоски, отмахнулся Зубатый. — Поехали, Леша!

Собаки на поводке сначала залаяли, потом заскулили, а когда джип развернулся, завыли низко, по-волчьи. Или этот вой был в душе и воспринимался лишь собственным ухом?

По дороге он немного успокоился, отвлекся, но как ни старался, не мог отделаться от навязчивого голоса охотоведа и ощущал тихое недовольство. Дело в том, что как только он сел в губернаторское кресло — еще не избранный народом, а назначенный президентом, в администрацию потянулся косяк учителей. Каждый считал своим долгом чему-то научить Зубатого, каждый стремился прочитать лекцию по какому-то предмету, изложить свою, единственно правильную точку зрения, подсказать, поправить, объяснить. Учили все, от деревенских мужиков до директоров крупных предприятий и вузовской профессуры, давая уроки власти, экономики, политики, психологии, всего, вплоть до бытовых мелочей, будто он с неба упал и не ведает земной жизни. И Зубатый слушал, пока не увидел, что все эти наставники и учителя преследуют исключительно меркантильные интересы и блещут умом, чтобы понравиться губернатору, стать ему нужными, поднять свой престиж и войти в круг лиц, оказывающих на него влияние. Глядишь, он оценит, возьмет в свой аппарат или советником, назначит на должность, поддержит на выборах, поможет поставить спектакль, а то просто даст на бутылку.

И сейчас, отмахиваясь от навязчивых советов охотоведа, он внезапно подумал: что если юродивый старец и старуха с улицы Серебряной тоже из тех учителей, жаждущих наставить Зубатого на путь истинный, припугнуть, поставить в психологическую зависимость и, в итоге, повлиять на него для достижения каких-то своих целей?

Так он думал и утешал себя, пока не въехали в город, который разом отмел все иллюзии и надежды. Войдя в свой кабинет, Зубатый вызвал отдыхающего с утра Хамзата и предупредил секретаря, чтобы никого не впускали, однако пришел Марусь, отказать которому было нельзя, затем начальник финансового департамента, после него — начальник департамента культуры и пошло-поехало. Когда явился Хамзат, Зубатый закрылся на ключ, но сесть не пригласил, оставил на коврике у порога, откуда докладывали или держали ответ все провинившиеся чиновники. Начальник личной охраны, видимо, решил, что шеф опять не спал ночь и поставил на ковер из-за рассеянности, потому выждал пять секунд и шагнул было к приставному столику.