И, в последний раз оглянувшись, она вышла из дома, так и не заметив его за поворотом парадной лестницы, где он стоял, наблюдая за ней с нежной улыбкой.

Франческа прогуляла столько, сколько смогла, но наконец усталость и холод взяли свое. Она пробродила по окрестностям шесть или семь часов, вероятно, и теперь, усталая, голодная, мечтала только об одном - чашке чаю.

Да и все равно пришлось бы рано или поздно возвращаться домой.

Так что она тихонько проскользнула обратно в дом, намереваясь пробраться в свою комнату и там пообедать одна. Но прежде чем она дошла до лестницы, она услышала голос, окликнувший ее по имени.

Это был Майкл. Ну разумеется, Майкл. Глупо было ожидать, что он оставит ее в покое надолго.

Но вот что странно - она сама толком не понимала, что почувствовала при его появлении, раздражение или облегчение.

– Франческа, - раздался его голос снова, и сам он появился в дверях библиотеки. - Иди сюда.

Слова его звучали приветливо - слишком уж приветливо, кроме того, Франческе показалось подозрительным, что он выбрал библиотеку. Почему он заманивал ее не в Розовую гостиную, где все напоминало бы ей об их первом страстном свидании? И не в Зеленый салон, обставленный роскошно и романтически, с множеством диванов с подушками?

Что он вообще делал в библиотеке, помещении, менее всего приспособленном для обольщения дам?

– Франческа! - позвал он ее снова. Теперь было очевидно, что ее нерешительность забавляет его.

– Что это ты делаешь в библиотеке? - спросила она, стараясь, чтобы голос ее звучал не слишком подозрительно.

– Чай пью. -Чай?

– Такие сухие листочки, и их еще кипятком заливают. Ты что, никогда не пробовала?

Франческа поджала губы.

– Но почему в библиотеке?

– Чем библиотека хуже любой другой комнаты? - Отступив на шаг и взмахом руки предлагая войти, он добавил: - Совершенно невинное помещение.

Она постаралась не очень покраснеть.

– Хорошо погуляла? - спросил он любезно.

– Э-э…да.

– Прекрасный день для прогулки. Она кивнула.

– Впрочем, земля местами еще не просохла, наверное.

Что это он затеял?

– Чаю? - спросил он.

Она кивнула и изумленно раскрыла глаза, когда он сам налил ей чашку. Мужчины никогда не разливают чай!

– В Индии мне частенько приходилось самому заниматься чаем, - объяснил он, очевидно, угадав ее мысль. - Вот, бери.

Она приняла из его рук изящную фарфоровую чашку и некоторое время просто держала ее в руках, ощущая, как блаженное тепло сквозь фарфор перетекает в ее ладони. Затем подула на чай и сделала глоточек, пробуя, не слишком ли горяч.

– Печенье? - Он протянул ей тарелку, на которой лежа ли разнообразные вкусности.

В животе у нее заурчало, и она без лишних слов взяла печенье.

– Очень вкусное, - заметил он. - Я съел четыре штуки, пока ждал тебя.

– Долго ждал? - спросила она и даже удивилась, услышав звук своего голоса.

– Час или около того. Она отхлебнула чаю.

– Чай совсем горячий.

– Я приказал, чтобы заваривали свежий чай каждые десять минут, - пояснил он.

– А… - Такая предусмотрительность показалась ей если не удивительной, то по крайней мере неожиданной.

Одна его бровь изогнулась, но чуть-чуть, так что был ли этот жест намеренным, оставалось неясным. Он всегда умел придавать своему лицу нужное выражение - из него вышел бы отличный игрок, имей он склонность к игре. Но с левой бровью все было по-другому. Много лет назад Франческа заметила, что эта бровь двигалась порой, когда Майкл был, очевидно, уверен, что сохраняет совершенно безразличное выражение лица.