- Я у тебя блондинка, - глухо донеслось оттуда, из-под его подбородка. - Классическая! Я умудрилась перепутать две цифры. О, господи... Я же врач. Я же все это знаю... Так какого черта я снова, во второй раз залетела?!

Катя резко подняла голову с его плеча.

- Смеешься?!

- Нет! - Кирилл и в самом деле пока еще умудрялся сохранять серьезное выражение лица. - Ни в коем случае.

-А ты откуда узнал? - Катя теперь смотрела на мужа с подозрением. Смерть это его, а не глаза. Слишком проницательные. - Что-то мне слабо верится, что ты лазил в мой телефон и смотрел календарь месячных.

- Катя... - он все-таки позволил себе улыбку - мягкую и мечтательную. И снова притянул ее голову к своей груди. - Наш роман начался, когда ты была беременна нашим ребенком. Я прекрасно знаю, какая ты, когда ждешь малыша. Как ты выглядишь, как пахнешь, какая ты на вкус. Я это уже неделю как понял. Что нас уже четверо.

Катя притихла. Повозилась. Шмыгнула носом.

- Прости меня.

- Дурочка. Кто же за такое извиняется, - прижался губами к пшеничной макушке. - Спасибо тебе.

- Дурачок. Кто же за такое благодарит.

Эпилог. It’s a final countdown. Really, girls.

Тяжелый занавес медленно разъезжается под несмолкаемую овацию зала и на поклон публике выходят трое. В центре - ОН. Тот, с кого все началось. Слева - конопатый тип с проказливыми зелеными глазами и обросшими светло-рыжими патлами. Тот, что справа, вроде бы выглядит приличнее - коротко стрижен, одет в костюм. Но по части выражения глаз составляет достойную конкуренцию конопатому. Впрочем, несмотря на браваду, видно, что ребята немного робеют, только тщательно это прячут. Тот, что в центре, подталкивает их под спины.

ОН: Поклончик, мальчики, поклончик. Смелее. Они не кусаются.

Изобразив неуклюжие поклоны публике, молодые люди ретируются за кулисы. И ОН остается на сцене один. В зале повисает гробовая тишина. ОН поднимет глаза вверх.

ОН: Автор, отпусти меня, а?

Автор (из ложи бельэтажа, хлюпая носом и коньяком): Ну, иди.

И ОН уходит.

Зал, вслед за автором, начинает хлюпать всем, что подворачивается под руку. И тут занавес снова двигается, из-за него показывается голова.

ОН: Слушай, а уходить чего-то не хочется.

Автор т от смеха выпадает (вместе с коньяком) из ложи прямо на руки Тихомирову.

Тихомиров: Слушай, ты чего-то так наела за девять лет-то...

Автор: А ты попробуй, порожай вас, таких красивых, с мое!

Тихомиров: И то верно.

Автор с Тихомировым уходят вдвоем в закат*зачоркнуто* за кулисы.

Зал в афиге и безмолвствует. И тут занавес снова двигается...

Но, впрочем, отвлечемся. И перенесемся в театральный буфет.

За стойкой упитанный буфетчик с ямочками на круглых щеках наливает пиваса двоим: конопатому и коротко стриженому.

Буфетчик: Не ссыте, пацаны, все будет норм. Я знаю, я через это все прошел.

К молодым людям присоединяется их старший. Непринужденно садится на табурет, кивает буфетчику.

Тихомиров: Человек, коньяку.

Буфетчик: Кому человек, а кому Тихон Аристархович.

Тихомиров: Ты налей сначала, потом поговорим. И ты зачем мне мальчиков спаиваешь?

Бас и с Киром смущенно прячут носы в высокие бокалы. Буфетчик хмыкает.

Тихий: Эти, что ли, мальчики? Ну и понятия у вас, дядя...

Пододвигает к Тихомирову бокал. Тот отпивает и одобрительно кивает.

Тихий (не уняв любопытства): Ну, как там оно? Что там в зале?

Тихомиров: Я свое дело сделал, дальше дело за зрителями.

До буфета доносится восторженный свист, хохот и аплодисменты.

Тихомиров (пожимая плечами): Ну вот, я же говорил.

В буфете появляются новые люди: крупный рыжеволосый и двое блондинов.

Бас: О, Колянчик. И как всегда не один.