Мама не выдержала и рассмеялась.

— Ну и ну! Какая наглость! Как члены жюри такое пережили?

Эти слова произвели ужасное впечатление. С места поднялась одна очень важная дама, доктор наук. В ее толстой-претолстой диссертации рассказывалось о педагогических ценностях. Целых сто страниц про то, как учитель должен быть устроен изнутри, еще сто — что должно быть у него снаружи, и двести — как это совместить. От студентов, обучавшихся в педагогических институтах, требовалось содержание диссертации запомнить и четко на экзамене изложить. А если их усилия ни к чему не приводили, не было ни малейшего шанса получить диплом.

И вот доктор наук встала и сказала: ей не раз приходилось сталкиваться с людьми, не способными назвать педагогические ценности. Однако такую степень самонадеянного цинизма она наблюдает впервые. Она не понимает, что Марсём, этот так называемый передовой учитель, делает на конкурсе. Ей и в класс-то нельзя позволять входить!

Все сочувственно закивали.

Но тут взял слово член жюри по фамилии Зубов. Зубов был маленький седенький старичок, тихонько дремавший в конце судейского стола. Первый раз он проснулся во время выступления В.Г. — но тут же опять уснул. Потом, открыл глаза, когда на сцене появилась одна очень юная учительница в короткой юбочке и в туфлях на высоченном каблуке, и еще — когда Марсём учила конкурсантов считать пальцы на ногах. Тогда он очень смеялся. Теперь Зубов опять сидел с открытыми глазами и с интересом наблюдал за происходящим.

Старичок был известным человеком, издателем. Он слыл оригиналом, всегда голосовал против общих решений или имел «особое мнение».

— Маргарита Семеновна, — Зубов обратился к Марсём с подчеркнутой учтивостью, от чего даму-доктора передернуло, — мы смотрели видеозаписи ваших уроков. Я заметил: у вас в классе висит портрет Януша Корчака. Вы ведь знаете его главный педагогический труд?

Марсём кивнула — будто бы слегка поклонилась Зубову в благодарность за отмеченную подробность.

— Не могли бы вы объяснить, почему вы повесили этот портрет над своим столом?

— Здесь? Сейчас? Нет. Думаю, не могу.

Старичка ответ почему-то удовлетворил. Он благосклонно кивнул, а дама-доктор пошла пятнами. Марсём отпустили и вызвали на сцену другого конкурсанта. Но зал еще некоторое время пребывал в оцепенении.

А потом, во время церемонии награждения, этот старичок, Зубов, поднялся на сцену, чтобы сообщить публике свое особое мнение — отличное от мнения жюри. Среди всех участников конкурса Зубов выделил одну учительницу. Это Марсём. Он отметил ее способность выдумывать. Но дело не только в этом. Дело в особой смелости — заглядывать внутрь себя. Крайне важное качество! И трудновыполнимое.

А вообще — он зато, чтобы педагоги как можно больше «какали».

Тут Зубов сделал небольшую паузу, наблюдая произведенный эффект, а потом разъяснил: прошло время, когда в педагогике требовалось задавать вопрос «Что?» — «Что надо делать?». Теперь настало время другого вопроса — вопроса «Как?» — «Как делать это „что“?».

Тут все поняли, что старичок — шутник и проказник, и облегченно рассмеялись. А он объявил, что награждает Марсём специальным призом: она поедет на практику в Швецию, в одну необычную школу. Зубов обнял и расцеловал Марсём и подарил ей цветы. Получилось, что она тоже победила.

Как и В.Г.

7

— Ну, и что мы имеем? — мама попыталась перевести разговор в рациональное русло. — В чем главное достоинство этой учительницы? В том, что она не желает говорить о любви к детям? На этом основании мы должны отдать к ней ребенка? Не вижу логики.

— Вы, Ольга Викторовна, как я вижу, вполне разделяете позицию основного состава жюри, — засмеялся В.