— Не знаешь, говоришь? — хитро прищурилась Лена. — Тогда сваргань-ка точно такой за десятый столик, а я посмотрю, как ты это делаешь?

Через несколько минут она критически рассматривала очередной эскалоп на тарелке.

— И ты говоришь, что не знаешь? — требовательно спросила она, буравя взглядом поочередно то его, то эскалоп. — Тогда почему у тебя этот получился совершенно обычный, ничем не отличающийся от моего?

— Я, правда, не знаю, Лен. Так получается само собой.

Что еще он мог сказать в свое оправдание? Что ему помогает душа или высшие силы? Что для такой женщины невозможно готовить некрасиво? Он просто знал, нужно приложить максимум усилий и получал такой результат. Это не значит, что для других он готовил без души или не стараясь. Он любил свою работу и делал ее качественно всегда, но так красиво получалось только для нее.

Через какое-то время вернулась Виталина и доложила:

— С десятого столика поступила жалоба, что мясо пересолено.

— Они хотят другое, в качестве компенсации? — уточнил Алексей, невольно поморщившись.

— Да нет, он просто посетовал, что повар готовит божественно, но с солью не очень дружит, — хихикнула она.

— И это еще одна странность, — услышал Алексей голос Лены из холодильника.

— Ты о чем там? — решил уточнить он.

— Я о том, что всегда, когда она в зале, ты пересаливаешь пищу остальным, — выглянула та из холодильника.

Об этом он тоже знал и объяснений не находил, как и всему остальному. Слава Богу, проблема не ярко выражена, иначе пришлось бы держать ответ перед шефом.

Она провела в ресторане не больше часа, как делала всегда. И ее уход на этот раз он не пропустил. Когда такое случалось, в душе на время поселялось легкое неудовлетворение, словно он не сполна насладился одному ему предназначенным зрелищем. И беспокойство не отпускало его до следующего раза, когда она снова переступала порог их ресторана.

Алексей наблюдал, как она расплачивается по счету, равнодушно достает купюры из кошелька ухоженными пальцами. Даже с такого расстояния он видел, какие у нее руки — тонкие запястья с длинными пальцами. Такие они от природы, а не плод тщательного ухода, в этом он был уверен. Он любовался ее грациозными движениями, как она убирала пряди волос с лица, поправляла драпировку на блузке, прежде чем встать из-за стола. А потом она делала всего несколько шагов в сторону двери и скрывалась. Вот тогда наступала пустота, которая нескоро заполнялась смыслом. Какое-то время после ее ухода он чувствовал себя осиротевшим и продолжал рассматривать зал. Для него он становился пустым после ее ухода, пока не возвращались звуки, люди, обязанности…

А потом он начинал размышлять, не забывая продолжать работать. Он думал, что с ее появлением его жизнь наполнилась особенным смыслом. В те моменты, когда она входила в ресторан, что-то менялось в душе. Этот час он проживал вместе с ней, хотя она даже не подозревала о его существовании. А ему казалось, что пока она сидит в зале, то принадлежит только ему.

— Тебе, как обычно, передали благодарность, — донесся до него голос Виталины, вклиниваясь в мысли. — Странно, что она до сих пор не объявила ее тебе лично.

Алексей как раз не видел в этом ничего странного. Именно такие отношения сложились у них негласно. Она не знала его, но не могла не чувствовать, что он готовит для нее. И ее благодарность, переданная через официантку, была важной составляющей их отношений.

— И правда, странная она какая-то… — проворчала Лена, занятая приготовлением соуса для мяса.