– Откуда ей стало известно о причастности Джарвиса?

Антиквар нервно облизнул губы.

– От меня. Видите ли, Габриель угрожала разоблачением. Вот я и предостерег, что она даже не представляет, против кого и чего собирается выступить.

– И это сообщение не испугало ее?

– К несчастью, нет. Скорее наоборот, только сильнее распалило.

Себастьян обвел взглядом блестящее от испарины лицо толстяка.

– Кто, по-вашему, убил мисс Теннисон?

Чайлд прыснул.

– Вы находите мой вопрос забавным?

Антиквар отрезал следующий кусочек бифштекса.

– В сложившихся обстоятельствах – да.

– Он без подвоха.

Оставив еду, собеседник наклонился вперед:

– Честно?

– Честно.

Ученый муж снова стрельнул глазами по сторонам.

– Джарвис. Я считаю, лорд Джарвис убил ее – вернее, приказал убить.

– Любопытно. Видите ли, барон полагает, будто это сделали вы.

– Вы серьезно? – вытаращился Чайлд. – Я никогда бы не смог поднять руку на Габриель. Я любил ее! Любил с того самого момента, как впервые увидел. Господи Боже, ведь я хотел жениться на ней, несмотря на то, что отлично знал о припадках.

– О чем? – изумленно посмотрел на него виконт.

Антиквар прижал к губам салфетку.

– Понятное дело, Теннисоны предпочитают об этом не распространяться. И хотя, признаться, я никогда не замечал каких-либо признаков за Хильдеярдом или Габриель, нет сомнений, что в их роду это частое явление. Знаете, еще их прадед болел и, насколько мне известно, отец мальчиков – который викарием в Линкольншире – тоже ужасно страдает от приступов.

Себастьян уставился через стол на собеседника:

– О чем, разрази вас гром, идет речь? Какие приступы?

Чайлд недоуменно заморгал:

– Что значит «какие»? Падучей болезни, конечно же. Вот почему мисс Теннисон решительно отказывалась выходить замуж. Хотя у нее самой проявлений не наблюдалось, она опасалась, не передастся ли недуг будущим детям. Габриель называла его «фамильным проклятьем». Д’Эйнкорт, скажу я вам, из-за этого просто бесился. 

– Д’Эйнкорт? Но почему?

– Наш досточтимый парламентарий может отрицать до посинения, но он, бесспорно, и сам страдает от припадков – хотя не в такой степени, как его старший брат. Когда мы учились в Кембридже, д’Эйнкорт чуть не убил намекнувшего на это сокурсника. – Запнувшись, Чайлд повторил собственные слова, словно только что понял их скрытый смысл. – Да, чуть не убил.

ГЛАВА 48

Виконт нашел жену в библиотеке, за столом перед открытой одной из записных книжек Габриель Теннисон.

Поза Геро выглядела непринужденной, но Девлин буквально видел звеневшее в каждой линии ее тела напряжение. Когда он остановился в дверях, жена подняла глаза, и на ее щеках выступил легкий румянец. Себастьян ощутил снова возникшую между ними настороженность, скованность, которой недавно не было, но не знал, какие слова сказать, чтобы ослабить неловкость.

Геро произнесла их за него.

– Не очень-то хорошо мы справились с ситуацией, да? Или вернее, я не справилась?

Приблизившись, он подтянул стул и сел напротив. Злость, переполнявшая его сердце на берегу Темзы, вытекла, оставив неожиданную опустошенность и гнетущую тяжесть, в которой Себастьян узнал печаль.