Этот глупец Джефферсон Дэвис и его идиотское правительство не имели ни малейшей надежды на создание подобной республики. Эти ничтожества пустили на ветер такие возможности! И разумеется, попались! Им бы следовало тщательно все спланировать, но в их головах гуляет ветер. Сбежать из Ричмонда на поезде, везшем остатки казны конфедератов! Болваны!

Альфонсо очнулся и повернул голову в сторону Бойса, прикончившего очередную порцию выпивки. Что же, хоть все имеет свое применение, пользы от этого типа почти никакой. Похоже, ему придется встретиться с Создателем, и притом очень скоро.

Бойс медленно поднялся.

— Если вы во мне больше не нуждаетесь, — объявил он, так и не поняв, как зловеще прозвучала эта фраза, — я умер для всего остального мира.

— Разумеется, Кортни, — благосклонно улыбнулся Альфонсо. — Вы все сделали как надо и заслуживаете долгого отдыха. Хочу сказать только, что всегда буду крайне благодарен вам за помощь.

— Рад слышать это, впрочем, как и звон монет в кармане, — согласился Кортни, едва ворочая языком.

— Спокойной ночи.

Но Бойс и не думал отправляться спать. Вместо этого он, пошатываясь, направился по коридору, где и заблудился в тщетной попытке отыскать южное крыло, в котором находилась спальня Диосы.

Моргнув несколько раз, чтобы обрести некоторую ясность зрения, Кортни наконец остановился у заветной двери. Что же, мужчине всегда не терпится оказаться между мягких бедер возлюбленной!

Зная, что его встретят с распростертыми объятиями, Кортни не потрудился постучать и, даже не позаботившись прикрыть за собой дверь, шагнул в комнату. Он едва держался на ногах, так что сейчас ему было не до двери.

Здешняя спальня Диосы нравилась ему куда больше, чем комната в ее доме, в Санта-Фе, чересчур, по его мнению, варварски обставленная, с гротескными терракотовыми фигурками; одна из них, танцующая обезьянка, которую хозяйка называла богом ветра Эхекатлем, была ему особенно ненавистна. Стены украшали уродливые золотые маски и шкуры ягуара, отчего Бойсу неизменно хотелось оглянуться, словно кто-то стоял за спиной. Что за странное пристрастие к подобного рода неестественным вещам!

Эту же спальню обставлял сам Альфонсо, впрочем, как и остальной дом. Нужно признать, что вкус у него был куда лучше, чем у племянницы. Здесь были комоды с мраморными крышками, диваны с шелковыми подушками бледно-розового цвета, изящные бархатные стульчики и огромная кровать. Иногда ему становилось трудно дышать от тяжелого запаха духов Диосы, но и этот пряный аромат был частью ее очарования.

Диоса сидела за туалетным столиком и расчесывала длинные волосы. В эту минуту она казалась Кортни языческой богиней. Глаза ее были прикрыты, на губах играла мечтательная улыбка. В одной руке она держала щетку, в другой — золотые щипчики с зажатой в них тонкой сигарой. По столику были разбросаны обычные безделушки: баночки с притираниями, духи, ленты, перчатки, небольшой, инкрустированный золотом кофр, в котором она держала свои бесчисленные драгоценности… Почетное место, однако, занимала кожаная шкатулка, с которой она никогда не расставалась. Вполне невинная на вид вещичка, она содержала весьма странные вещи вроде кусочков кактуса, грибов, которые она назвала плотью богов, горький порошок семян утреннего цветка, который можно было скорее назвать смертельным, ибо ему еще не доводилось провести столь кошмарную ночь, как та, когда по ее настоянию он выпил настой этой штуки. Мало того, последующие три дня вообще выпали из его памяти, да и по сию пору Кортни посещали странные видения, являвшиеся в самые неподходящие моменты. Но Диоса только смеялась, утверждая, что он не из тех избранных, которым дано говорить с богами, и что сама она наделена способностью видеть магический вихрь цветов и образов.