— Ты о чем? О причинах наказания? — Я пожала плечами. — Откуда я знаю? Нам запрещёно разговаривать.

Позвольте мне рассказать немного о местности, по которой мы шли. Школа Эрнест Пайл расположена на очень удачно названной улице Хай Скул Роад[2]. Как вы уже догадались, помимо школы на ней расположено не так много разных зданий на которые стоит обратить внимание. Там только две полосы и куча сельхозугодий. Макдональдс, автомойка и прочее находятся на улице Пайк. Мы не шли по Пайк. Никто никогда не ходил по той улице, так как одну девушку избили, когда она шла по ней в прошлом году.

Поэтому мы направлялись по Хай Скул Роад, оказавшись у футбольного поля, когда начался дождь. Большие, твердые капли дождя.

— Рут, — довольно спокойно сказала я, пока первые капли падали на меня.

— Он быстро кончится, — ответила Рут.

Другая капля ударила меня. К тому же, большая вспышка молнии разразила небеса, и, казалось, попала в водонапорную башню. Потом прогремел гром. Очень громко. По громкости сравнимый со звуком авиабазы, когда преодолевают звуковой барьер.

— Рут, — менее спокойно произнесла я.

— Возможно, нам следует найти убежище, — предложила Рут.

— Проклятье, — сказала я.

Но единственным убежищем на пути был металл, окружающий трибуны футбольного поля. Все знают, во время грозы нельзя прятаться подо что-то металлическое.

Вот тогда на меня упали первые градины.

Если вы когда-либо попадали под град, то знаете, почему мы с Рут побежали за эти трибуны. А если вы никогда не страдали от града, могу сказать: вам повезло. Этот град был размером с мячик для гольфа. Я не преувеличиваю, он был огромный. И они, мать вашу — простите за мой французский — больно били.

Мы стояли под трибунами, град ударял всё вокруг нас, словно мы были в ловушке внутри огромной кастрюли с попкорном. Только, по крайней мере, попкорн не бил по нашим головам. С громом и звуком удара града по металлическим сидениям над нашими головами, а затем с рикошетом от них и причмокиванием об землю, трудно было что-нибудь расслышать, но это не беспокоило Рут. Она закричала:

— Мне очень жаль.

Я сказала только «Ой», потому что по-настоящему большая градина отскочила от земли и ударила меня по икре.

— Правда, — закричала Рут. — Мне очень-очень жаль.

— Перестань извиняться, — сказала я. — Ты не виновата.

По крайней мере, я тогда так думала. С тех пор я изменила свое мнение на этот счет. Вы можете это увидеть, перечитав первые строки моего показания.

Большая молния осветила небо. Она имела четыре или пять ветвей, одна из которых попала в верхнюю часть кукурузной эмблемы, которую видно над деревьями. Гром зазвучал так громко, что потряс трибуны.

— Так и есть, — сказала Рут. Она, казалось, начала плакать. — Я во всем виновата.

— Рут, Боже мой, ты плачешь?

— Да, — высморкавшись, сказала она.

— Почему? Это просто глупая гроза. Мы и раньше застревали в грозу. — Я прислонилась к трибуне. — Помнишь, в пятом классе это случилось в грозу по дороге домой после твоего урока музыки?

Рут вытерла нос манжетой свитера.

— И мы нырнули в укрытие в вашей церкви?

— Только ты не пошла дальше тента, — сказала я.

Рут засмеялась сквозь слезы.

— Потому что я подумала, что Господь накажет меня за вступление в молитвенный дом гоев.

Я обрадовалась её смеху. Рут, может, и заноза в заднице, но она моя лучшая подруга с детского сада, и нельзя бросить лучшего друга с детского сада только потому, что она иногда надевает напульсники или начинает плакать, когда идет дождь.