– Почти идентичны, – согласился Дронго.

– Не знаю, к сожалению, ни одного из них, – признался Нодар.

– Лучше всего знать английский и русский, – пробормотал Дронго. – Во всяком случае, в Европе и в странах СНГ тогда никаких проблем. Хотя в идеальном варианте неплохо знать еще китайский, арабский, французский, испанский. И тогда можно спокойно путешествовать практически по всему миру.

Они прошли в салон бизнес-класса, и Нодар устроился рядом с Дронго. Тот обратил внимание, что, усаживаясь, Гигаури протиснулся в кресло как-то правым боком, словно оберегал левую руку.

– И вы знаете все эти языки? – спросил Нодар. – Только не говорите, что знаете, иначе у меня появится комплекс неполноценности.

– К сожалению, не знаю, – признался Дронго. – У меня в активе русский, английский, итальянский, конечно, азербайджанский и турецкий. Не более того. Скромный набор обычного образованного человека. Часто жалею, что не владею французским или немецким.

– Слава богу! – притворно вздохнул Нодар. – Я тоже, кроме грузинского, знаю еще английский и немецкий. Как вы говорите, обычный набор образованного человека…

– Забыли про русский, – тихо напомнил Дронго.

– Что? – не понял Нодар.

– Вы забыли назвать русский язык. Его вы тоже хорошо знаете.

– Да, конечно, – нахмурился Нодар, – мы так к нему привыкли, что воспринимаем знание русского языка как само собой разумеющееся.

– И тем не менее нынешние ваши отношения с Россией оставляют желать много лучшего.

– Вы все-таки думаете, что это российская спецслужба организовала убийство генерала Гургенидзе?

– Это вы так думаете, – возразил Дронго. – Или хотите так думать…

– Не знаю, – признался Нодар. – Сам не знаю, чего я хочу. И, по-моему, у нас многие не знают, чего они хотят. Иначе мы не шарахались бы из стороны в сторону. Во всяком случае, убийство Гургенидзе выгодно именно российской стороне.

– Давайте начнем с генерала, – предложил Дронго.

Нодар тяжело вздохнул, затем тихо сказал:

– Теряем лучших. Гургенидзе был одним из самых лучших наших генералов. Все думали, что он станет министром внутренних дел республики.

– Он давно работал в милиции? Или у вас уже успели переименовать милиционеров в полицейских.

– Успели. Он работал в милиции-полиции всю свою жизнь. Больше двадцати пяти лет. Закончил юридический факультет нашего университета. Начинал обычным следователем, потом был старшим следователем. В двадцать девять лет стал заместителем начальника райотдела. Затем поехал в Москву на учебу, вернулся уже начальником отдела министерства. В девяностом году ушел из органов МВД, после того как у нас выбрали Звиада Гамсахурдиа. В девяносто третьем вернулся. Снова на свое место. Гургенидзе хорошо знал английский язык, самостоятельно выучил турецкий. Он вырос в Тбилиси, в районе Шайтанбазара, а там жило много татар… Извините, но мы обычно так называли всех азербайджанцев, лезгин, аварцев, чеченцев, татар. В девяносто восьмом его назначили заместителем министра внутренних дел. Вот, собственно, и все. Он был настоящий профессионал, очень грамотный, толковый специалист.

– А чем генерал занимался те три года, пока не работал? – поинтересовался Дронго. – Я имею в виду с девяностого по девяносто третий год. У него был свой бизнес? Или перешел на другую работу?

– Нет, он ушел на преподавательскую работу.