Он вынул руку и крутанув, дернул меня за руку, так сильно что она хрустнула. Затем он ударил меня об дверь. Его рука с треском обрушилась на мое лицо. Мое зрение помутнело, и я почувствовала слабость в коленях. - Заткнись сука и прими это.

Его руки схватили мою рубашку и задрали ее наверх, затем стянули вниз мой лифчик. Я зарыдала, потому что не могла остановить этот ужас. Он собирался сделать это и, я не могла остановить его.

Отойди от моего мужа, ты шлюха, и покинь мой дом! Я больше никогда не хочу видеть твое лицо! - голос моей матери остановил Марко, и он убрал руки от моей груди. Я спустила рубашку вниз.

Мое лицо горело от удара, и я почувствовала на губах вкус крови, когда ноющая рана под моим языком начал опухать.

Вон, ты тупая, не способная ни на что шлюха! - закричала моя мать.

Этот момент все изменил.

Твою мать. Что это за шум? Я моргнул глазами открывая их, пока сон медленно исчезал из моего мозга, и я начал понимать, что меня разбудило.

Пылесос? И … чье то пение? Какого хрена?

Я потер глаза и застонал от отчаяния, когда шум стал громче. Теперь я был уверен, что это пылесос. И звучал он как неудачная версия “Gunpowder & Lead” (Порох и свинец) Миранды Ламберт.

Мой телефон говорил, что сейчас только восемь часов. Я спал всего два часа. И после тридцати часов на ногах и без сна, я был разбужен плохим пением и мать его, пылесосом?

Когда она пропела первые две строчки припева, я вздрогнул. По мере ее пения, она звучала громче и громче. И она ужасно фальшивила. Это была хорошая песня, которую она искажала. Разве это женщина не знает, что нельзя приходить к кому-то домой в восемь часов гребанного утра и петь верхними октавами?

После такого грохота, я, наверное, уже не смогу уснуть.

Наннетта наверное наняла эту идиотку убирать ее чертов дом. Но, все же, зная Наннетт, я был уверен, она была зла, что я был здесь и, она ничего не могла с этим поделать. Вероятно, она заплатила женщине, чтобы та визжала под дверью моей спальни. Дом не принадлежал Наннетт, он принадлежал Киро, нашему отцу. Он сказал, что пока Наннетт в Париже, я могу пожить в доме и провести больше времени с нашей другой сестрой, Харлоу, которая жила в Розмари Бич с ее мужем Грантом и их малышкой.

Это должно быть были проделки этой сучки, чтобы достать меня за то, что я остановился в ее доме. Теперь она снова и снова пела куплет в верхней октаве. Боже, я как будто оказался в ночном кошмаре. Этой женщине просто необходимо заткнуться. Мне нужно немного поспать, прежде чем я пойду навещать Харлоу и ее семью. Она была так взволнована, что я еду к ней из Техаса. Но эта идиотка очень эффективно испортила мой сон.

Я откинул одеяло, встал и направился к двери, прежде чем понял, что я был голый.

В голове стучало от недостатка сна, и я становился еще злее, пока шарил по комнате в поисках чертовых джинс, которые снял, когда добрался сюда. Зрение мое было мутным, и темные шторы были закрыты. Хрен с ними. Я дотянулся до простыни и, обмотав ее вокруг талии, направился к двери.

Я распахнул дверь, как раз когда она начала петь вступление к следующей песне. Черт возьми. Только не еще одна песня. На этот раз она убивала “Cruise” Флориды Джорджии Лайн.

От яркого света я моргнул и потер глаза, зрение по-прежнему было размытым. Дерьмо, неужели женщина не видит, что я стою здесь?

Через пару секунд я наконец-то прищурившись смог открыть глаза и увидел шевелящуюся круглую маленькую попку, пока женщина стояла наклонившись. Мои глаза медленно распахнулись, когда взгляд мой остановился на самых длинных чертовых ногах, которые я когда-либо видел. И срань господня, это ее попка. Это что родинка, под ее левой ягодицей?

Она встала и благодаря ее тонкой талии, ее задница выглядела еще лучше. Она продолжала трясти своей попкой, пока фальшиво пела.